С тенью на мосту
Шрифт:
В один из дней я подарил ей светло-зеленый шарфик, который с трепетом выбирал так, как никогда в жизни, и кожаные перчатки из самого дорогого магазина в городе. Но она, увидев подарок, не очень ему обрадовалась, и попросила больше никогда не дарить ей таких дорогих вещей.
— Спасибо, конечно, тебе, — сказала она, — но я бедна и не скрываю это. А эти перчатки, они не для меня. Их должны носить женщины в дорогих шубах и с богатых семей, а не такие как я. Я в них буду чувствовать себя неуютно, и даже не знаю, что с ними делать.
Потом все
Иногда мы не спешили после работы домой, а задерживались: просто бродили по вечерним улицам города, заглядывая в самые маленькие переулки, находя каждый раз что-то новое и интересное в них. Мы наслаждались общением друг с другом и больше не упоминали о событиях, с которыми столкнулись в детстве, не упоминали ничего из того, что могло навеять грустные мысли и воспоминания. Мы просто тихо и осторожно, по крупице, принимали чувства, которые переживали в настоящем, словно боялись их спугнуть, как стаю чудных птиц. Нам было радостно за моменты нашего счастья и одновременно страшно, что такое внезапное и уже не ожидаемое нами счастье, может исчезнуть.
Мария не могла надолго задерживаться, она позволяла себе прогулку на час или два, и потом спешила домой, ведь там ее ждала Аля. Они жили вдвоем в маленькой квартире, доставшейся им от двоюродной прабабушки Али, которая умерла несколько лет назад. Мария сняла там комнату, когда женщина еще была жива, а Але на тот момент было девять лет. Девочка осталась сиротой в пять лет, когда ее мать внезапно умерла от тяжелой работы на фабрике, а отца она никогда не знала, он пропал еще до ее рождения. Когда появилась Мария, пожилая женщина с облегчением вздохнула: она уже была слишком старой и понимала, что долго не проживет, а о девочке некому было больше позаботиться. Так, в лице Марии, женщина получила поддержку и облегчение быта, а Аля — мать, сестру и подругу.
В один из выходных дней Мария пригласила меня на обед, чтобы я поближе познакомился с Алей. Я принес фрукты, десерт и небольшой подарок для девочки — брошку в виде стрекозы: мне почему-то показалось, что девочкам должны нравиться такие вещи, но ей, по всей видимости, ни брошка, ни я сам отчего-то не понравились. За столом Аля сидела, поджав губы, и бесцеремонно разглядывала меня, показывая всем видом, что ей неприятно мое общество.
— Кем вы работаете? — спросила она, лениво размазывая жидкое картофельное пюре по тарелке.
— Я
— Значит, вы журналист и пишите статьи?
— Да, пишу, но это не основная моя работа. В основном я редактирую их, принимаю решение о публикациях и вожусь с массой бумаг, иногда зарываясь в них, как медведь, уходящий в спячку, — я попытался пошутить, но она и бровью не повела.
— Значит, вы редактор? — спросила она, чем сбила меня с толку, ведь я еще не говорил Марии, какую занимаю должность.
— Эм…да. Я редактор.
— Вы главный редактор?
— Да, я главный редактор, — пришлось сознаться мне, и Мария сначала многозначительно посмотрела на меня, а потом перевела сердитый взгляд на Алю.
— И сколько зарабатывает главный редактор?
— Аля! — шикнула на нее Мария, — это неприличный вопрос.
— А что в нем неприличного? Вы же, как я понимаю, встречаетесь? И если уж дошло до такого дела, то нужно узнать о человеке все. Не правда ли, Мария? — они посмотрели друг на друга с выражением, понятным только им одним.
— Нет, все нормально, — поспешил я сгладить ситуацию, — это обычный вопрос. Я зарабатываю достаточно, чтобы хорошо обеспечивать себя и свою семью, если бы она у меня была.
— Это видно, — хмыкнула Аля, — у вас дорогие часы и недешевый костюм. Стоит, наверное, как зарплата Марии за полгода. И как вам наша бедная обстановка? Наша бедная еда? Вот это пюре, которое мы едим только по праздникам? Не смущает?
— Аля, зачем ты такое говоришь? — Мария густо покраснела и с силой сжала вилку в руках.
— А что я такого говорю? Я просто интересуюсь, не страшно ли богатому человеку, впервые оказавшемуся в таких трущобах, находиться здесь? Раньше же к нам такие богачи не захаживали. Мы по беднякам все же больше.
— Увы, я совсем не богач, — возразил я. — Мне не стоило, конечно, надевать свой лучший парадный костюм и эти часы, но поверь, я не сплю на мешках с золотом. Еще недавно я ходил в старых туфлях и в одной и той же одежде по полгода. Я просто хотел понравиться тебе, так как знаю, что ты очень дорога для Марии, и твое мнение важно для нее, вот поэтому так и вырядился, как петух. Хотел произвести впечатление, и, по всей видимости, мне это не удалось. А насчет трущоб, как ты выразилась, смею возразить: мне нравится здесь, у вас уютно и комфортно. Если бы ты увидела мою квартиру, то поверь, тебе бы там не понравилось, так как в ней нет и капли вашей домашней теплоты.
После моего объяснения девочка замолчала и в течение обеда больше не задавала вопросов. И хотя она по-прежнему бросала на меня не слишком любезные взгляды, мне показалось, что немного я все-таки сгладил ее неприязнь ко мне.
После обеда Мария вышла на улицу, проводить меня.
— Извини за Алю, мне очень неловко. Я не знаю, какая муха ее укусила. Я поговорю с ней.
— Ничего страшного не случилось, забудь. Это я виноват, мне не стоило выряжаться так. Я не подумал, что это может оскорбить ее.