С тобой товарищи
Шрифт:
Она огорчилась и сердито накручивала на палец кудрявую прядку, которой доставалось при любых обстоятельствах.
Костя со вздохом вывел слона. Он двинул его наобум и при этом с опаской искосился на Юльку. Она просияла: ход случайно оказался удачным.
— Гениально! Если бы ты захотел, ты. Костя, мог бы быть мастером. Кроме того, заняться еще чем-нибудь. Алла считает: надо быть разносторонним. Теперь у нас с ней идеал — разносторонняя советская девушка! А вчера… Вы только послушайте, что было вчера! У нас одна девочка
Юлька болтала безумолку: она подбадривала себя и храбрилась.
— Просидела под партой? Что тут особенного? — грустно ответил Саша.
Он думал о маме. Она через стену слышит, должно быть, какой оживленный здесь идет разговор. Пусть бы Юлька проговорила до ночи. Что ей стоит? Неожиданно Саша сказал:
— А у меня есть одна очень важная, трудная цель.
В это время как раз вошла мама.
Саша сдался тотчас и, покраснев, смешал на доске фигуры. А Юлька на время утратила дар красноречия и в испуге смотрела на Сашину маму.
Однако она тут же справилась со своим замешательством.
— Здравствуйте! Саша неважный игрок, но не всем же быть шахматистами… Ах, Костя!..
Едва вошла Сашина мама. Костя вдруг поглупел. Его хватило лишь на одни «гениальный» ход, затем слон повел себя бездарно до крайности. Он полез напролом, как будто главной его задачей было свалить своего короля в яму.
— Мог бы еще продержаться немного! — шепнула Юлька с досадой. — Никакого самообладания. Мат!
Теперь оставалось одно: усыплять подозрения Сашиной мамы.
— Какая. Саша, у тебя важная и трудная цель? — спросила мама, опустившись на стул и чуть откидывая голову.
Сашина мама устала. Это можно было понять по лицу, осунувшемуся, с подчеркнутыми густой тенью глазами.
— Я — сказал Саша неестественным голосом, — нас будут завтра обсуждать на общем собрании.
У него было такое лицо, с каким, должно быть, человек бросается в омут.
И он бухнул бы все напрямик. Юлька кинулась спасать положение:
— Они с Костей невыносимо волнуются. У них строгий секретарь комитета, но вам ведь тоже страшно делать завтра доклад?
— Да, страшновато. Очень, если правду сказать.
Она улыбнулась, разглядывая темноглазую девочку, у которой был отчаянно смелый и решительный вид.
— А в комсомол я вступала двадцать лет тому назад, — сказала Сашина мать.
— Двадцать лет!
Она прищурила серые теплые глаза, словно всматривалась в давнее.
— Помню этот день, как вчера. Каждую черточку в нем. Каждый звук. Все свои мысли. В этот день с утра валил снег. Я шла в школу и думала: начинается новая жизнь! И действительно… Счастье, что юность моя прошла с комсомолом!
Она замолчала и медленным жестом поправила узел волос, сползавший на шею. Выражение светлой, глубокой задумчивости легло на лицо, и она стала той единственной, ни на кого не похожей,
— Что с тобой, Саша? — спросила она второй уже раз за сегодняшний день.
Наверное, она узнала бы все.
Такие уж были у Саши глаза — они прямо так и кричали: «А я очень несчастлив!»
Юлька мгновенно зашла позади и ладонями закрыла Саше глаза. Ничего другого она не могла придумать. В отчаянии она так больно их надавила, что Саша опомнился и взял себя в руки.
— Юлька, пусти! Мама, тебе надо отдохнуть хорошенько. Ты забыла, у тебя завтра ответственный день.
— А нам можно сыграть еще партию? — спросила Юлька нежнейшим, вкрадчивым голосом, какой пускался в ход лишь в экстренных случаях. — Мальчики хотят взять реванш, но я сомневаюсь. Едва ли это им удастся.
С надменностью она кивнула на доски: жест маэстро, который снисходит.
— Не удастся? Посмотрим!
С видом обиженного человека Костя ставил фигуры, не выпуская из поля наблюдения Сашу.
— Реванш! — пролепетал Саша, хватаясь за доску.
— Конечно! Скорей!
— Ну что ж! — сказала мама с легким вздохом. — Я действительно не спала эту ночь… И завтра верно день трудный… А вы, я вижу, совсем еще дети.
Возражений не было, и это ее удивило. Кроме того, ее удивила бурная шахматная лихорадка, которая внезапно их охватила, как малярийный приступ.
— Мне бы хотелось… — Сашина мама задержалась у двери. — Надеюсь, завтрашний день для вас будет очень большим. Самым большим, на всю жизнь.
Все трое подняли от шахматных досок головы. И все промолчали.
Она улыбнулась:
— До свидания. Я очень устала.
Некоторое время они играли в молчании.
Впервые случилось, что Юлькины белые постыдно бездействовали. Впрочем, черные держались не лучше. Довольно скоро все согласились на ничью.
— Мы — дети! — сказала Юлька с горькой иронией. — Им всегда это кажется.
— Не стоит обижаться, — миролюбиво ответил Костя. — Зато завтрашний день обеспечен…
Глава XX. Борис Ключарев против
Открытое комсомольское собрание назначено было в понедельник на три часа дня. Ребята успели после уроков зайти пообедать. Саша тоже прибежал домой. Он надеялся — вдруг мама вернулась из академии. Взглянуть бы на нее до начала собрания! Мамы не было, хотя в комнате все блестело, все ждало ее. Агафья Матвеевна накрыла новой скатертью стол, в духовке, должно быть, что-то пеклось — даже на лестнице стоял вкусный запах, точно перед Первым мая.