Сад Сулдрун
Шрифт:
— Прикажи своим людям выйти на проверку. И тебя сожгут на медленном огне, если прольется хоть капля не твоей крови.
Капитан попробовал возразить, в последний раз.
— Ты ожидаешь, что я без сопротивления отдам тебе неприступный Кол-Боках?
— Сопротивляйтесь, если тебе так хочется. Я даже разрешу тебе вернуться обратно и сам возглавлю осаду. Мы взберемся на утес и сбросим на крепость валуны.
— Может быть и возможно, но очень трудно.
— Тогда мы зажжем поленья и бросим их в проход; они загорятся, начнется пожар, и вы все зажаритесь, как горячие пирожки.
Капитан тяжело вздохнул.
— Конечно нет! Я с радостью поступлю на службу самого милосердного из всех королей, короля Касмира! Эй, солдаты! Наружу, на проверку!
Гарнизон выстроился; встрепанные солдаты с лохматыми волосами под стальными шлемами хмуро глядели на рыцарей.
Король Касмир презрительно оглядел их.
— Легче всего было бы отрубить вам всем головы.
— Не бойтесь, — крикнул капитан. — В обычных обстоятельствах нет солдат умнее нас!
Король пожал плечами и отвернулся. Все деньги из крепости загрузили в один из фургонов. Сэр Велти и четырнадцать рыцарей образовали временный гарнизон, и король безрадостно вернулся в Лайонесс.
В своей мастерской в Тинзин-Фирале Карфилхиот опять обратился к Тамурелло.
— Касмир уехал. Наши отношения в лучшем случае формально-вежливые.
— Самое оптимальное! Короли, как дети, очень меркантильны. Великодушие портит их. Они считают любезность слабостью и торопятся использовать ее в своих интересах.
— Характер Касмира еще более неприятный. Он очень целеустремленный, как рыба. Непринужденным я увидел его только здесь, в мастерской; он интересуется магией и хотел бы знать о ней больше.
— Касмир безнадежен, он никогда не будет магом. У него не хватает терпения, и в этом он очень похож на тебя.
— Возможно это правда. Я всегда стремлюсь действовать в первом же направлении.
— Как и раньше. Твоей второй натурой должно стать поле аналогий. Сколько времени ты можешь держать образ в сознании, а потом изменить его цвет согласно своему желанию, не меняя отличительных черт?
— Я еще недостаточно искусен.
— Эти образы должны быть тверды как камни. Постигнув пейзаж, ты должен суметь пересчитать все листья на дереве, потом пересчитать заново и получить то же самое число.
— Очень трудное упражнение. Почему я не могу просто использовать приборы?
— Ага! И где ты найдешь их? Несмотря на всю мою любовь к тебе, я не могу поделиться с тобой ни одним инструментом — они достались мне слишком тяжело.
— Но ты же всегда можешь изобрести новый.
— Неужели? Я был бы рад узнать как это делается. Это очень тяжело и держится в строжайшей тайне.
— Тем не менее это возможно.
— Но трудно. Сандестины давно перестали быть невинными, любезными и щедрыми... А! — внезапно воскликнул Тамурелло, а потом заговорил изменившимся голосом. — Мне пришла в голову одна идея. Настолько великолепная, что я почти не осмеливаюсь обдумать ее.
— Расскажи мне о ней.
Тамурелло молчал, погрузившись в сложные вычисления.
— Опасная мысль, — наконец сказал он. — Я бы не стал ни защищать, ни даже высказывать ее!
—
— Даже не сколько она сама, сколько осуществление!
— Наверно это действительно опасная идея.
— Чистая правда. Давай перейдем к более безопасным предметам. Вот озорное наблюдение, которое я сделал: можно приобрести магический аппарат, ограбив другого мага, который тогда станет слишком слабым, чтобы отомстить за ограбление — особенно, если не знает грабителя.
— Я следую за твоей мыслью. И?
— Предположим, что кто-то решил ограбить мага: кого он выберет жертвой? Мургена? Меня? Байбналидеса? Никогда. Последствия будут быстрыми и ужасными. Надо найти новичка, неопытного в искусстве, желательно со множеством инструментов, так что воровство принесет хороший урожай. Кроме того, жертва должна быть тем человеком, которого ты считаешь своим будущим врагом. Так что именно сейчас время ослабить или даже уничтожить этого человека! Я говорю, конечно, в чисто гипотетических терминах.
— Ради иллюстрации и чисто гипотетически, кто это такой?
Тамурелло не смог заставить себя произнести имя.
— Даже гипотетические предположения можно исследовать на несколько уровней вниз, поэтому необходимо упорядочить все области двойственности. Мы поговорим об этом позже, а пока никому ни слова!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ШИМРОД, ОТПРЫСК МУРГЕНА, еще в детстве проявил чрезвычайные способности к искусству, и, со временем, уйдя из-под опеки Мургена, отправился путешествовать.
Оба были совсем разными, хотя и походили способностями, силой и некоторым избытком воображения, который проявлялся у Шимрода в виде странного юмора и, иногда, излишней впечатлительности.
Внешне они походили друг на друга еще меньше. Мурген представал перед другими в облике крепкого белоголового человека неопределенного возраста. Шимрод же казался худощавым молодым человеком с почти простодушным выражением лица, длинными ногами, палевыми волосами и серовато-карими глазами.
У него были длинная челюсть, немного впалые щеки и широкий рот, слегка изогнутый, как в кривом отражении.
После беспорядочных странствий Шимрод поселился в бывшем особняке Мургена, Трильде, стоявшем на лугу Лалли в глубине Тантреваллеса, и там стал всерьез изучать магию, используя книги, образцы, приборы и инструменты, которые ему подарил Мурген.
Трильда была самым подходящим местом для интенсивных занятий. Ее воздух пах свежей листвой, днем светило солнце, а луна и звезды — ночью. И почти полное одиночество — мало кто из обычных людей осмеливался забираться так глубоко в лес. Трильду построил еще Хиларио, второстепенный маг с многими причудливыми прихотями. Комнаты редко были квадратными и глядели на луг Лалли через эркеры самых различных размеров и форм. В добавление к шести дымовым трубам, крутая крыша располагала бесчисленными слуховыми окнами, фронтонами и гребнями, самый высокий из которых поддерживал черный железный флюгер, одновременно отпугивавший приведений.