Садовник для дьявола
Шрифт:
Способна. Но покушение на Веру, рассыпанные бусы совсем ее оправдывают. Елена больше всех от смерти свекрови потеряет. Она совсем перестанет контролировать неуправляемую падчерицу – та только бабушку-то и боится, – защищать ее будет некому, вылетит из уютного дома белым лебедем с одним чемоданом.
Так что нет. Убить своего мужика могла, навредить свекрови – категорическое нет! Одно с другим не вяжется. Ей Верочку, которая за несколько часов до того, как были бусы рассыпаны, насчет наследства намекнула,
Уснуть с первой же попытки Надежде Прохоровне не удалось. По приезде ей постелили в гостевой спальне второго этажа, куда вела узкая крутая деревянная лестница. Сегодня под этой лестницей навзрыд скулила белая болонка.
Весь день Таисия провела в поисках хозяйки – бродила на толстых кривоватых лапках по знакомым тропинкам, обнюхивала каждый куст, исследовала дом, соседское крыльцо.
Вечером подтащила Верину тапку к подстилке возле кресла, подгребла ее под брюхо и только так уснула.
Но ненадолго. Как только баба Надя ушла из комнаты, отправилась за ней. Сначала к удобствам – их, слава богу, починили! Изъяли из жерла унитаза тот самый красиво расписанный фломастером памперс пупса. (Верочка Анатольевна приказала домочадцам не ругать соседских девочек за шалость, а сделать разъяснение.) Потом баба Надя решила угомонить собачку, погладила за ушами сидя в кресле, усыпила.
Таисия вроде бы захрапела.
Но как только Надежда Прохоровна поднялась в спальню, по первому этажу зацокали неугомонные собачьи когти.
Таисия рыдала. Запрокидывала вверх лобастую голову, сидела под невозможно крутой лестницей и объясняла всему миру, как тяжело живется покинутым пожилым собакам.
Мир в лице Надежда Прохоровны сжалился. (Или устал слушать совершенно человеческие всхлипы, несущиеся из собачьего горла.) Баба Надя спустилась вниз, прихватила тапку Веры Анатольевны – положила ее на тюфячок возле хозяйской кровати, – сама улеглась поверх шелкового покрывала, накрылась пледом.
Таисия немного покрутилась, уминая тапку, и вроде бы уснула.
А вот состояние Надежды Прохоровны нормальным сном навряд ли назовешь. По незнакомой комнате бродили тени, отбрасываемые низенькими уличными фонариками, старый дом как будто ожил: скрипел деревянными суставами балясин, охал под порывами ветра каждой форточкой, ветви яблонь, общаясь с ровесником морзянкой, постукивали о стены, оглаживали крышу и вроде бы просились внутрь.
Днем эти звуки скрадывала людская суета. Ночью, когда неугомонные ложились по постелям, дом оживал. Надежда Прохоровна опасливо косилась по углам и вспоминала гоголевского Вия и бабушкины сказки о домовых, кровососущих вурдалаках и призрачных «гостях». Что, если вспомнить рассыпанные бусины, делало «гостей» весьма материальными…
Вот ведь напасть!
Надежда Прохоровна обругала себя пугливой курицей и суеверной клушей,
Кудрявые барашки прыгали через веселенький воображаемый заборчик; кучерявые облака плыли по придуманному небу.
Софье Тихоновне пересчет парнокопытных обычно помогал. Надежда Прохоровна споткнулась на тридцать пятом баране.
Придумают же – скотину на ночь пересчитывать!
Плюнула на стадо и кудрявые облака над забором. Повернулась на бок, подоткнула одеяло. И уснула.
Но время показало, что не крепко.
Легкий деревянный скрип и тихий скрежет железа о железо доносился откуда-то сверху.
Надежда Прохоровна открыла глаза и вначале подумала, что звуки эти – продолжение сна. За окном стоял серый предутренний туман, возле кровати тихонько фыркала проснувшаяся Тася.
– Эй! Кто там есть? – громогласно выкрикнула бабушка Губкина. – Сейчас милицию вызову.
Голос испуганно каркнул, сорвался на фальцет; по скрипучей деревянной лестнице скатились торопливые шаги, прошелестели по прихожей за дверью хозяйской спальни, стихли.
– Эй, кто там есть? – тише, больше для себя проговорила баба Надя.
Дом, прекративший ночные проказы, стоял тихохонько и мирно. За окном, почти съеденные белесым туманом, скучно висели яблоневые ветки.
Надежда Прохоровна нашарила ногами тапки, рукой, почти не глядя, выловила из стакана вставную челюсть.
Страх-то какой, Господи!
По второму этажу, как раз там, где была предназначенная ей спальня, кто-то ходил!..
Что, если преступник явился за востроглазой, вездесущей бабкой?!
Шаркая и припадая на левую ногу, Надежда Прохоровна подкралась к комнатной двери. Сзади безбоязненно и громко по паркету цокали собачьи когти – Таисия собралась на утреннюю прогулку.
Надежда Прохоровна резко рванула на себя дверную ручку!
В небольшой прямоугольной прихожей совершенно пусто. От одежды на вешалках пахло духами, яблоками и немного псиной. На узкой полочке дремали шляпы.
Баба Надя выпрыгнула за порог. Ударила вытянутой рукой по толстенному вороху одежды!
В углу за вешалкой никого не было. А больше в прихожей спрятаться негде. Вытягивая шею на манер гусыни, глаза выпучивая на манер глубоководного краба, Надежда Прохоровна подкралась к лестнице, поглядела вверх – на площадке второго этажа тоже вроде никто не поджидал.
Обиженная невниманием Таисия призывно тявкнула, бабушка подпрыгнула.
– Тихо, Тася! – прошипела полуобморочно. – Сейчас пойдем!
Но направилась совсем не к двери на улицу, а, цепко держась за перила, разглядывая каждую ступень – второй встречи с бусинами бабушке точно не пережить на эдакой-то крутизне! – поднялась на второй этаж.