Садовник
Шрифт:
Она покачала головой:
— Вряд ли. Когда мне тревожно, я ощущаю это вот здесь. — Она коснулась рукой живота. — Воспоминания меня не тревожат. Честно говоря, я вообще ничего не чувствую.
— А может, ничего такого и не было? — спросил я. История о месте, где она жила до «Гавани», казалась слишком странной. Вдруг мама права и девчонка помешанная?
Она взглянула на меня:
— Возможно. Только тогда почему я такая? Брожу, словно в тумане, и не знаю, кто я?
Ответа у меня не было.
Она подняла теплый стаканчик
— Я не дурочка.
Я коснулся ее руки:
— Конечно нет.
Она ничего не ответила, и я добавил:
— Я так никогда и не думал.
Девчонка опустила стаканчик:
— Просто чувствую себя не в своей тарелке. Пожалуй, немного не хватает здравого смысла, не приспособлена к повседневной жизни… Одно могу сказать точно: мозги здесь что надо. — Она постучала себя по голове и улыбнулась.
— Не сомневаюсь.
Мы просидели уже минут пятнадцать, но она так и не притронулась к кофе.
— У тебя, похоже, есть один пунктик, — заметил я.
Она нахмурила лоб:
— Какой?
— Не выпускать из рук напитки. — Я указал на стакан.
И впервые за все время она расхохоталась — тем чудесным смехом, который заставил меня улыбнуться в ответ.
Однако пить кофе все равно не стала.
— Ты не голодна?
В ответ она покачала головой и протянула мне стаканчик. Кофе мне больше не хотелось, и я выбросил оба стаканчика в урну. А на выходе взял со стеллажа бесплатный буклет.
— Зонтик! — Когда мы снова вышли под дождь, я поднял буклет у нее над головой.
Наконец, не успев особо промокнуть, мы достигли огромного книжного магазина. Войдя внутрь, я первым делом схватил со стойки цветную схему.
— Иначе здесь можно заплутать, — объяснил я.
«Пауэллс», со своими четырьмя этажами, массой отделов и даже собственной кофейней, — зрелище эффектное. В изумлении девчонка застыла как вкопанная.
— Что?
— Ничего. — Она быстро повернулась ко мне — такую широкую улыбку на ее лице, от которой из уголков глаз побежали морщинки, я увидел впервые. — Посмотри, сколько книг!
Я улыбнулся в ответ и сжал ее ладонь.
— Да, странно ничего о себе не знать. Зато, похоже, я обожаю книги.
Мы подошли к справочному бюро. За деревянной конторкой стоял человек в футболке с надписью: «Пишу за еду». Волосы у него были стянуты в конский хвост, на носу сидели очки в роговой оправе. Оценивающе взглянув на девчонку, он повернулся ко мне — и тут же принялся старательно отводить взгляд от шрама. Я почти слышал его мысли: «Нашла же себе дружка!» Наконец он поинтересовался, чем нам помочь.
— Где идет лекция доктора Эмерсон?
— Вас так волнует продовольственный кризис?
Я ответил первое, что пришло в голову:
— Не то чтобы волнует. Просто в школе задание дали.
— А… Ясно. — Он поднял руку. — Вам наверх, в жемчужную.
Секции книжного магазина «Пауэллс» обозначены разными цветами: фиолетовая, розовая, золотая и так далее. Однако я решил, что для начала стоит потолкаться немного возле стеллажей с книгами. Зачем — сам не понимал.
Девчонка доставала одну книгу за другой, проводила рукой по обложке и ставила на место. Заметив, что я наблюдаю за ней, она покраснела:
— Не могу сдержаться. Хочу потрогать все.
Пока мы рассматривали книги, несколько человек прошли наверх. Такое впечатление, что всем немедленно приспичило подняться по лестнице. Или меня слишком сильно терзали подозрения.
В конце концов, я взглянул на девчонку и спросил:
— Готова?
Мы поднялись на три пролета до жемчужной секции. Как и остальные отделы, жемчужная секция представляла собой огромное помещение. Куда ни кинь взгляд — всюду бесконечные ряды полок, уставленные сотнями и сотнями книг. Несколько десятков складных металлических стульев стояли перед экраном и ораторской трибуной, за которой женщина в голубом платье вертела в руках микрофон. Увидев нас, она сказала:
— Лекция начнется в три.
Я усадил девчонку на диван. Выглядела она бледнее, чем раньше, и это меня насторожило.
— Плохо себя чувствуешь?
Она потерла переносицу и закрыла глаза:
— Не знаю. Какая-то усталость.
Слегка тряхнув головой, она на мгновение зажмурилась, затем обняла себя за плечи и задрожала.
Я положил ладонь на ее руку:
— Еще не согрелась?
Мышцы ее лица расслабились, взгляд застыл. Она словно не замечала меня. А потом заговорила тихим, отстраненным голосом, словно рассказывала вовсе не о том, что пережила сама.
— Сначала Садовника ожидали с трепетом, потом — с волнением. Мы все будто разом проснулись. И знали: его появление означает, что вот-вот начнется самая приятная часть нашего существования. И вот Садовник явился, сопровождаемый странными, но знакомыми скрипучими звуками. В ожидании сердце забилось быстрее. Я хотела получить то, в чем испытывала потребность, чего жаждала, о чем мечтала… Потом Садовник дернул шнур выключателя, и зажегся свет.
До чего же это было странно. Девчонка, казалось, смотрит фильм… и пересказывает его. Я огляделся — не наблюдает ли кто? Неподалеку женщина с маленьким мальчиком рассматривали книги, не обращая на нас внимания.
— Все головы, как одна, поднялись кверху — к искусственному солнцу. Гул голосов слился в блаженное «А-а-а-а…».
Она произнесла это слишком громко, и я торопливо прикрыл ей рот. Она замолчала. А когда я убрал руку, заговорила снова:
— Энергия и силы приливали в меня. В нас. Я чувствовала, как обновляюсь, становлюсь крепче. И от соседей исходила та же живучесть. Услышав негромкое стрекотание, я открыла глаза и бросила взгляд на небольшое отверстие в полу, из которого возник монитор — такие же стояли перед всей группой. Экран вспыхнул синим светом, и я приготовилась получить дневную порцию знаний.