Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
– Я… я совершенно не понимаю ни тебя, ни Повелителя Теней.
– Нас многие не понимают. Т еперь поговорим о твоем мече…
– Если хочешь, бери его себе, – перебил Котиллиона Паран.
– Ай-ай-ай, – усмехнулся Котиллион, нагибаясь за мечом. – Я подозревал в тебе это непостоянство сердца, капитан. Но мир весьма не прост, так ведь? Скажи, тебе жаль тех, кто сделал тебя своим орудием?
Паран закрыл глаза. Он чувствовал, как начинает освобождаться от ужасной ноши. Ему вспомнился Желудь, едва не поработивший его душу. Потом он снова открыл глаза, и они встретились с глазами
– Нет, Котиллион. Мне их не жаль.
– Что ж, к тебе возвращается былая мудрость. Достаточно было оборвать связь с опоннами. Сейчас я верну тебя в твой мир. Напоследок хочу тебя предупредить: постарайся оставаться незамеченным. И когда в следующий раз увидишь гончую, беги от нее.
Ночной воздух закружился. Паран протер глаза и увидел деревья сада.
«Бежать от нее или вместе с ней?» – подумал он, вспомнив последние слова Котиллиона.
– Капитан! Где тебя Клобук носит? – раздался голос Колотуна.
– Как видишь, он вынес меня прямо к вам, – ответил Паран.
Лекарь подошел к нему.
– Беды сыплются на нас из каждой дыры. Что с тобой?
– Да то же, что и со всеми, – огрызнулся капитан, поднимаясь на ноги.
Колотун продолжал пялиться на него во все глаза.
– Слушай, тебя словно кто-то жевал, а потом выплюнул.
– Хватит болтать! – одернул его Паран. – Я отправляюсь искать Лорну. Если останемся живы, встретимся в «Фениксе». Понял?
– Понял, – растерянно ответил лекарь.
Паран повернулся, готовый уходить.
– Постой, капитан, – окликнул его Колотун.
– Ну что еще?
– Ты с ней не очень церемонься.
Паран молча скрылся в темноте.
В мозгу Крокуса снова и снова вставали душераздирающие картины недавней трагедии. Как он ни заставлял себя думать о поручении Раллика, видения стаей хищных птиц накидывались на него, наполняя страхом и отчаянием.
Дяди Мамота больше нет… Крокус еще не успел привыкнуть к этой мысли, а голос, звеневший внутри, повторял: тот, кто пытался выбраться из ямы, уже не был его дядей. Оставалась только телесная оболочка, внутри которой скрывалось нечто страшное и непредсказуемое. Корни, что опутали эту оболочку, сделали благое дело, иначе неизвестно, чем бы все кончилось. Голос монотонно повторял свои объяснения, прорываясь сквозь лавину чудовищных видений.
Крокус добрался до зала. Его ноги топтали обрывки флагов и гирлянд. Кое-где ему приходилось ступать по лужам крови. Караульные вынесли отсюда всех убитых и раненых. На своем пути юный воришка не встретил ни одной живой души. Должно быть, слуги в панике разбежались. Крокус выбрался в вестибюль, толкнул дверь и оказался на мощеной дорожке, ведущей к воротам. Его удивило, что недавний хаос не затронул газовые фонари, и их зелено-голубые шары все так же сияли по обеим сторонам дорожки.
Крокус выбрался за ворота. Улица, как и особняк госпожи Симталь, была совершенно пуста. Мостовую устилали следы внезапно оборвавшегося празднества. Ветер кружил их и трепал, швырял на тротуары или нес дальше. В воздухе пахло так, как пахнет в склепах и гробницах.
Крокус опять вспомнил о гибели дяди Мамота и закусил
Он вытер глаза. Дядю не вернешь, но остались другие, дядины друзья, которым угрожала смертельная опасность. Несколько дней назад Раллик поймал его в темном переулке и потребовал, чтобы он перестал сосать кровь родного города. Тогда Крокус на него обиделся, но задним числом признал правоту слов ассасина. Нет, Даруджистан не был для него лишь местом, где много карманов и домов, в которые можно беспрепятственно забираться. Это был его родной город, и Крокус не хотел видеть Даруджистан под владычеством Ворканы и малазанцев.
Крокус повернул к дому Барука. По пустым улицам он доберется туда совсем скоро. Крокус пошел еще быстрее, затем пустился бежать. Единственным его противником был ветер, дувший прямо в лицо. Ветер играл его волосами, прибивая их к лицу и мешая смотреть. Крокус завернул за угол и здесь услышал странный звук, настороживший его. Он остановился и стал прислушиваться. Звук повторился. Птицы! Их были сотни. Их воркование, щебетание и карканье сливалось в один ни с чем не сравнимый гул. В ноздри ударил острый запах птичьего помета. Тогда Крокус задрал голову, чтобы тут же вобрать ее в плечи и пригнуться.
Над ним, загораживая звезды, висела… базальтовая крепость. Висела почти вровень с крышами высоких домов. Черный камень, издали казавшийся плотным и однородным, был испещрен разломами. В разломах, а также в нишах, пещерах и утесах гнездились вороны. Базальтовая крепость медленно вращалась. Снизу птицы выглядели блестящими капельками масла, разбросанными по черной поверхности.
Итак, Дитя Луны явилось в Даруджистан, чтобы оборвать празднество и заставить людей спрятаться по домам. Зачем? Крокус этого не знал, но Барук непременно знает. Должен знать. И Крокус побежал дальше.
Крюпп долго и шумно вдыхал воздух, глядя на кухонные столы с остатками великолепного угощения.
– Такова природа вещей, – изрек толстяк, поглаживая брюхо. – Сны Крюппа имеют обыкновение сбываться. События продолжают разворачиваться и идти своим чередом, однако Крюпп чувствует, что миру ничего не угрожает. И в этом его убеждает созерцание изобилия, которое он находит повсюду, куда ни кинет взор. Удивительно ли, что это зрелище возбуждает у Крюппа аппетит? Отнюдь нет, ибо плоть требует насыщения.
Он снова вдохнул в себя ароматы яств, наполнявшие кухню.
– Я не отрицаю, что монета и сейчас продолжает вращаться, и нужно терпеливо ждать, когда она прекратит вращение. Но никто не запрещает Крюппу сочетать ожидание с насыщением желудка.
Адъюнктесса Лорна пряталась все в том же узком проходе, откуда ранее следила за началом празднества. Довольная улыбка тронула ее губы, когда из ворот дома госпожи Симталь выскочил владелец монеты. Можно было бы расправиться с ним еще там, в саду, но адъюнктессе очень не хотелось туда возвращаться.