Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
– Кто послал тебя, Старуха? – спросил Барук, направляясь к столу, где у него стоял графин с вином.
Алхимик предпочитал работать по ночам, поэтому после захода солнца не притрагивался к вину. Однако сейчас он был вынужден воздать должное проницательности своей гостьи. Он и впрямь нуждался в успокоительном бокале.
Старуха ответила не сразу. Она приосанилась и торжественно произнесла:
– Меня послал властелин Дитя Луны.
Графин замер в руке Барука.
– Так, – выдохнул он, стараясь унять заколотившееся сердце.
Барук
– И что же твоему могущественному господину понадобилось от мирного алхимика Барука?
Щербатый клюв Старухи раскрылся. Птица молча смеялась, зыркая на него одним глазом.
– В твоем вопросе я услышала замечательное слово – «мирный». Мой господин желает поговорить с тобой о мире. Причем спешно – этой же ночью, не далее чем через час.
– И ты должна передать ему мой ответ?
– Да, но только если ты не будешь медлить. У меня ведь хватает и других дел. Старуха – всего лишь скромная посланница. Те, кого судьба не обошла мудростью, знают, что я никогда не являюсь понапрасну. Меня не зря называют Старухой. Я – самая древняя из Больших Воронов. Вот уже сто тысяч лет, как я лицезрю человеческую глупость. Мои обтрепанные перья и щербатый клюв видели немало ужасов, вызванных глупостью людей. Можешь считать меня крылатой свидетельницей неистребимого безумия, присущего вашему роду.
– Думаю, не просто свидетельницей, – насмешливо ответил Барук. – Мы знаем, как славно твои сородичи попировали на равнине невдалеке от стен Крепыша.
– Смею тебе напомнить, господин: мы были не первыми, кто устроил пир на плоти и крови.
Барук отвернулся.
– Меньше всего я намерен оправдывать род человеческий, – пробормотал он, обращаясь скорее к себе, нежели к Старухе, слова которой все же задели его.
Алхимик обвел взглядом усеянный осколками пол. Он произнес восстанавливающее заклинание и стал смотреть, как мельчайшие кусочки вновь складываются в стекло, возвращаясь каждый на свое место.
– Я буду говорить с твоим господином, Старуха, – сказал Барук.
Целехонькое оконное стекло поднялось с пола и плотно встало в раму.
– Скажи, ему, как и тебе, ничего не стоит сломить мои охранные заклинания?
– Во-первых, в этом нет необходимости. Ты же его приглашаешь? А во-вторых, у моего господина очень высокие понятия о чести, – хвастливо ответила Старуха. – Так я могу его позвать?
– Да, зови, – сказал Барук, потягивая вино. – Я оставлю проход открытым.
В дверь постучали.
– Что тебе, Роальд?
Седовласый слуга вошел в кабинет, неся большое блюдо жареной свинины.
– У ворот стоит человек, желающий говорить с вами.
Барук взглянул на Старуху и наморщил лоб.
Громадная птица взъерошила перья.
– Тот человек – жалкое и никчемное существо. Он жаден до крайности и отличается изрядным вероломством. Я бы даже сказала, что им повелевает жуткий демон, имя которому – властолюбие.
– Как его зовут, Роальд? – спросил Барук.
Слуга мешкал: его кроткие глаза косились на Старуху, принявшуюся за еду.
Алхимик рассмеялся.
– Слова моей мудрой гостьи показывают, что она знает имя этого человека. Можешь говорить смело, Роальд.
– Сановник Турбан Орр.
– Я бы предпочла остаться здесь, – сказала Старуха. – Мало ли, вдруг тебе понадобится мой совет.
– Конечно оставайся. Думаю, твой совет не будет лишним.
– Не волнуйся, Орру я покажусь милой охотничьей собачкой, – добавила Старуха, предвосхищая вопрос Барука. – Если я заговорю, сановник услышит лай или поскуливание.
Алхимик вдруг поймал себя на мысли, что ему начинает нравиться общество этой потрепанной древней птицы.
– Роальд, проводи сановника в кабинет.
Слуга ушел.
Сад, в котором стоял особняк, отгораживали от внешнего мира высокие каменные стены. Аллеи освещались старинными газовыми фонарями. С озера дул ветер. Голубоватое пламя фонарей качалось, а вместе с ним плясал целый хоровод теней, похожих на оживших призраков. В такт их пляскам шелестели темные листья деревьев. Балкон второго этажа был пуст, но за полупрозрачными портьерами виднелись силуэты двух людей.
Раллик Ном нашел себе пристанище в тени остроконечного карниза. Терпеливо, будто змея, притаившаяся в засаде, он разглядывал женский силуэт. Вот уже пятую ночь подряд он появлялся здесь и наблюдал. Среди любовников госпожи Симталь его особое внимание привлекли двое, и оба они были сановниками, заседавшими в Городском совете.
Открылась стеклянная дверь, и на балкон вышел… так оно и есть! Раллик усмехнулся. В вышедшем он узнал господина Лима. Ассасин слегка изменил положение своего тела. Одна его рука в тонкой перчатке взялась за ложе арбалета, другая принялась заводить пружину щедро смазанного спускового механизма. Не спуская глаз с сановника, облокотившегося о перила балкона, Раллик тщательно приладил стрелу. Металлические, острые как бритва кромки наконечника стрелы были влажными от яда. Бросив короткий взгляд на страшное оружие, ассасин снова улыбнулся. Тем временем госпожа Симталь тоже вышла, на балкон.
Раллик прищурился, разглядывая женщину. Еще бы у нее был недостаток в любовниках! Распущенные черные волосы соблазнительно вились по плечам, спускаясь до самой талии. Прозрачный пеньюар и свет, идущий из комнаты, обнажали все прелести ее роскошного тела.
Сановник и госпожа Симталь продолжали начатый разговор.
– Но при чем тут алхимик? – спросила женщина. – Всего-навсего толстый старикашка, провонявший серой и еще невесть чем. Какая там политическая сила, о чем вы говорите? По-моему, кроме манускриптов и этих, как их… реторт, ему ничего не нужно. Он ведь даже не является членом Городского совета.