Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2
Шрифт:
Кто-нибудь другой мог счесть это чудом, но Мышелов и Фафхрд сразу же узнали Кейайру и Хирриви, невидимых ледяных принцесс, с одной из которых каждый из них как-то провел долгую-предолгую ночь на Звездной Пристани, одной из высочайшие горных вершин на севере Невона, и друзья знали, что две эти жизнерадостные девушки любили поваляться голышом перед очагом, намазывая друг друга разноцветными целебными мазями.
Потом бирюзовая маска вдруг взмыла в воздух, оказавшись между Фафхрдом и очагом, так что оранжевые отблески пляшущего огня высветили отверстия для глаз и губ, и эти ныне жестокие губы
– В какой ледяной постели ты ныне спишь, неотесанный любовник одной ночи, что твоя скрипучая душа влетела в междумирье, чтобы изумить меня? Как-нибудь поднимись снова на Звездную Пристань в своем истинном теле и попробуй добиться меня. Возможно, я и отнесусь к тебе благосклонно. А сейчас, призрак, исчезни!
Розовато-лиловая маска последовала примеру бирюзовой, насмешливо заговорив с Мышеловом, и ее голос зазвучал так же язвительно и категорично, и отсветы огня так же плясали в отверстиях маски:
– И ты тоже убирайся, жалкое видение! Именем Кхахкта, владыки Черного Льда, и Гары Голубого, и Коса Зеленого – приказываю, уйди! Ветры, гоните их!
Фафхрд и Мышелов были оскорблены этим новым отказом даже сильнее, чем прежними. Их души содрогнулись от предположения, что они и в самом деле призраки, а говорящие маски – реальность. Тем не менее им следовало бы набраться храбрости и попытаться ответить на дерзкий вызов, если бы после приказа Кейайры они не были унесены мощным порывом ветра в абсолютную, непроницаемую тьму, а потом брошены в некое освещенное пространство. За их спинами громко хлопнула дверь.
С немалым облегчением они увидели, что не видят перед собой очередную пару девушек (это было бы уж и вовсе невыносимо), а находятся в другой части коридора, освещенного ярко горящими факелами, воткнутыми в бронзовые крепко стиснутые птичьи лапы, в свернувшиеся кольцами щупальца кальмаров либо в сжатые крабьи клешни. Радуясь передышке, друзья глубоко вздохнули.
Потом Фафхрд нахмурился и сказал:
– Попомни мои слова, Мышелов, за всем этим кроется чья-то магия. Или это рука богов. Мышелов с горечью ответил:
– Если это какой-то бог, у него очень длинные руки, если учесть, какой он выбрал путь для того, чтобы повергнуть нас в прах.
Мысли Фафхрда изменили направление, что выразилось в изменении формы морщин на его лбу.
– Мышелов, я никогда не пищал, – заявил он. – Хирриви сказала, я пищу.
– Ну, это просто фигура речи, я думаю, – постарался утешить его побратим. – Но, черт побери, каким жалким я себя чувствовал, как будто я вообще перестал быть мужчиной, а вот это – не более чем палка от метлы! – он показал на свой меч Скальпель, висевший на поясе, и кивнул на вложенный в ножны Серый Прутик Фафхрда.
– Может быть, мы спим… – с сомнением пробормотал Фафхрд.
– Ну, если мы спим, так давай продолжим это занятие, – сказал Мышелов и, ободряюще хлопнув друга по плечу, двинулся по коридору. Но, несмотря на бодрые слова и энергичный шаг, оба мужчины чувствовали себя так, как будто они все глубже и глубже погружаются в пучины ночного кошмара, втягивавшего их в себя.
Они миновали поворот. Справа, – на несколько ярдов в длину, стена превратилась в ряд тонких темных колонн, расположенных на
Фафхрд прошептал:
– Мышелов! Я знаю жертву, это куртизанка Лессния, с ней я имел дело, когда служил Иссеку несколько лет назад.
– А вторая – это Илала, жрица одноименной богини, с ней я вел дела, когда был в отряде Пульга-вымогателя, – прошептал в ответ Мышелов.
Фафхрд возразил:
– Но мы не могли дойти до храма Илалы, хотя все это и напоминает его. Между ним и «Угрем» – половина Ланкмара!
Но Мышелов вспомнил слышанные им рассказы о тайных ходах под Ланкмаром, соединявших разные территории, – путь по этим туннелям был якобы короче самого короткого пути по поверхности.
Илала повернулась к ним, взметнув подол фиолетовой тоги, и сказала, подняв брови:
– Потише, там! Вы совершаете святотатство, вмешиваясь в святейший из ритуалов, посвященный величайшей из богинь. Нечестивые злоумышленники, удалитесь!
В это время Лессния приподнялась на локте и окинула друзей высокомерным взглядом. Затем она снова легла и уставилась в потолок, а Илала окунула кинжал в чашу и обрызгала вином (или что уж там содержал в себе серебряный сосуд) нагое тело Лесснии, обращаясь с лезвием так, как если бы это было кропило. Она окропила лежавшую трижды – грудь, живот и колени, – а потом снова принялась распевать литанию, и Лессния вторила ей (а может, просто похрапывала), а Мышелов и Фафхрд вернулись в освещенный факелами коридор.
Но у них не оказалось времени, чтобы поразмышлять над странными встречами и над странной геометрией их ночного кошмара, потому что теперь уже слева перед ними открылась некая баснословно богато обставленная, большая, тускло освещенная комната, в которой они узнали приемный зал главы Гильдии Воров в Доме Вора, – а он находился в противоположном по отношению к храму Илалы конце Ланкмара. Передняя часть зала была сплошь заполнена фигурами, стоявшими на коленях спиной к побратимам, – все эти люди благоговейно смотрели в сторону покрытого богатой скатертью эбонитово-черного стола, за которым стояла царственно высокая и красивая рыжеволосая женщина, убранная в одни лишь драгоценности, а рядом с ней, чуть сзади, находилась вторая женщина – коротко подстриженная, в черной тунике служанки.
– Это Ивлис, такая же прекрасная, как в далеком прошлом, – та самая, для которой я украл у Омфала лучшие из его драгоценностей, – в полном ошеломлении прошептал Мышелов.
– А рядом с ней Фрег, ее горничная, и она выглядит ничуть не старше, – хриплым шепотом откликнулся Фафхрд в каком-то сонном оцепенении.
– Но что она делает здесь, в Доме Вора? – удивленно произнес Мышелов, и в его шепоте прозвучала горячность. – Ведь женщинам запрещен вход сюда, женщин здесь презирают! Все выглядит так, будто именно она – глава Гильдии.., ее повелительница.., магистр.., богиня, которой поклоняются… Неужели Гильдия Воров перевернулась вверх дном?