Сага о Фафхрде и Сером Мышелове
Шрифт:
Ничего странного во всем этом не было, кроме одного: всем на свете известно, что среди отравленных испарений Великой Соленой Топи могут жить лишь гигантские черви, ядовитые угри, водяные кобры, бледные длинноногие болотные крысы и тому подобная нечисть.
Яркая голубая молния на мгновение осветила фигуру в капюшоне, скрючившуюся в низком дверном проеме. Каждая складочка ее облачения вырисовывалась четко, словно на рассматриваемой с близкого расстояния гравюре.
Однако даже при свете молнии внутри капюшона не было видно ничего, кроме плотной черноты.
Снова загрохотал гром.
Вслед за ним из капюшона раздался скрипучий голос, хрипло и без тени юмора чеканивший следующие строки, в результате чего пустячный стишок прозвучал как зловещее
Когда отзвучали уже три четверти этой печальной песенки, воины обнаружили, что хоть и продолжают мерно вышагивать по дороге, но тем не менее с хижиной еще даже не поравнялись. Получалось, что она тоже шла на своих столбиках, а вернее, ногах. Сообразив это, друзья сразу разглядели, как тонкие деревянные ножки хижины машут туда-сюда, сгибаясь в коленях.
Когда скрипучий голос проговорил последнее громкое «назад!», Фафхрд остановился.
Остановился и Мышелов.
И хижина тоже.
Оба воина, повернувшись к ней, уставились прямо в низкую дверь.
И немедленно совсем рядом с ними ударила чудовищной величины молния, сопровождаемая оглушительным громовым раскатом. Воинов тряхануло, проняло до самых костей, хижину с ее обитателем стало видно лучше, чем днем, и все равно внутри капюшона ничего не было.
Но если б капюшон был просто пуст, то можно было бы разглядеть хотя бы складки у него внутри. Но нет, все тот же черный овал, непроницаемый даже для вспышки молнии.
Не обращая внимания ни на это чудо, ни на удар грома, Фафхрд, стараясь перекричать бурю, завопил прямо в дверь, и собственный голос показался ему очень тихим, потому что он уже почти оглох от грома:
— Эй ты, колдун, чародей, ведьмак или кто ты там есть, слушай! Никогда в жизни не войду я больше в этот проклятый город, отнявший у меня мою единственную любовь, несравненную и неповторимую Влану, которую я буду оплакивать всегда и вина за страшную смерть которой пребудет во мне навек. Цех Воров убил ее за то, что она была воровка-одиночка, и мы расправились с ее убийцами, хотя ничего от этого и не выиграли.
— И моей ноги никогда больше не будет в Ланкмаре, — трубным голосом гневно подхватил стоявший рядом Серый Мышелов, — в этой отвратительной столице, лишившей меня моей возлюбленной Иврианы и, так же как и Фафхрда, придавившей меня гнетом печали и стыда, терпеть который я осужден навек, даже после смерти. — Подхваченный шквалом, у самого уха Мышелова пролетел соляной паук размером с блюдо и, дрыгая толстыми, трупного оттенка ногами, скрылся за хижиной, но низкорослый воин, ничуть не испугавшись, продолжал: — Знай же, исчадие черноты, сумеречный призрак, что мы умерщвили гнусного колдуна, погубившего наших возлюбленных, прикончили его двух ручных грызунов и задали хорошую трепку его нанимателям в Доме Вора. Но месть бесплодна. Она не может оживить умерших. Ни на йоту не способна она смягчить горе и загладить вину, которые навек поселились в наших сердцах.
— Воистину не способна, — громогласно поддержал Фафхрд, — потому что когда наши возлюбленные погибали, мы были пьяны, и нет этому прощения. Мы отобрали кое-какие драгоценные камни у воров Цеха, но потеряли два несравненных и бесценных сокровища. И мы никогда не вернемся в Ланкмар!
Рядом с хижиной вспыхнула молния, грохнул гром. Буря продвигалась к суше, на юг от дороги.
Наполненный чернотой капюшон чуть сдвинулся назад и несколько раз качнулся из стороны в сторону. Сквозь канонаду удалявшейся грозы оглушенные Фафхрд и Мышелов расслышали хриплый голос:
«„Никогда“ и „навек“ — не мужские два слова. Возвращаться вы будете снова и снова».И хижина тоже двинулась к суше. Отвернувшись от друзей, она припустила почти бегом, проворно, как таракан, перебирая ножками, и вскоре скрылась в зарослях терновника и ястребиных деревьев.
Так завершилась первая встреча Мышелова и его друга Фафхрда с Шильбой Безглазоликим.
В тот же день, ближе к вечеру, два воина, напав из засады на купца, который ехал в Ланкмар, не позаботившись о надлежащей охране, отобрали у него двух лучших из четырех запряженных в повозку лошадей — воровство было второй натурой приятелей — и на этих неуклюжих скакунах поехали через Великую Соленую Топь и Зыбучие земли до мрачного большого города Илтхмара, известного своими небезопасными постоялыми дворами, а также бесчисленными статуями, барельефами и другими изображениями крысоподобного божества. Сменив там своих кобыл на верблюдов, они вскоре уже медленно двигались через пустыню на юг, следуя вдоль берега бирюзового Восточного моря. Переправившись через сильно обмелевшую в это время года реку Тилт, они продолжили свой путь по пескам, направляясь в Восточные земли, где ни один из них раньше не бывал. Желая хоть немного отвлечься от горестных дум в новых для себя местах, молодые люди намеревались прежде всего посетить Горборикс, цитадель Царя Царей и второй после Ланкмара город по величине, древности и причудливому великолепию.
В течение трех следующих лет, а это были год Левиафана, год Птицы Рух и год Дракона, они изъездили весь Невон вдоль и поперек, тщетно ища забвения своей первой большой любви и первого серьезного греха. Они отважились даже забраться на восток от таинственного Тизилинилита, чьи стройные, переливчатые шпили, казалось, только что выкристаллизовались из влажного, жемчужного неба, — в земли, о которых ходили легенды не только в Ланкмаре, но даже в Горбориксе. Среди прочих, они побывали и в почти исчезнувшей Ивамаренсийской империи, стране столь развращенной и так далеко вросшей в будущее, что не только все мужчины и крысы в ней были лысыми, но даже у собак и кошек не росла шерсть.
Возвращаясь оттуда северным путем, через Великую степь, друзья едва не попали в плен и рабство к безжалостным минголам. В Стылых Пустошах, пытаясь отыскать Снежный клан Фафхрда, они узнали, что год назад туда, словно громадная стая леммингов, нахлынули ледовые гномы и по слухам перебили весь клан до последнего человека, а значит, погибли и мать Фафхрда Мора, и брошенная им невеста Мара, и его наследник, если, конечно, таковой появился на свет.
Какое-то время друзья служили у Литкила, полоумного герцога Уул-Хруспа, где инсценировали для него поединки, убийства и тому подобные развлечения. Затем, сев на сархеенмарское торговое судно, они добрались вдоль берега Крайнего моря на юг, в тропический Клеш и побродили некоторое время в поисках приключений по джунглям, впрочем, далеко в них не углубляясь. Потом вновь направились на север, обойдя стороной в высшей степени загадочный Квармалл, это царство теней, и оказались у озер Молльбы, где берет истоки река Хлал, а потом и в городе попрошаек Товилийсе — Серый Мышелов полагал, что родился именно там, но не был в этом уверен, и когда друзья покидали сей непритязательный городок, уверенности у Мышелова не прибавилось. Затем, перейдя Восточное море на зерновой барже, друзья принялись искать золото в горах Предков, поскольку уже давно продали и продули последние драгоценные камни, похищенные у воров. Не добившись успеха, они снова направили стопы на запад — к Внутреннему морю и Илтхмару.