Сага о призраках: Живым здесь не место…
Шрифт:
– Эй, Хей! Подгребай к нам в таверну “Синий рог”, скотина ты ушастая! – окликнули Краснощёка из бесстенной таверны.
Тут выявляется интересная закономерность: чем меньше стен у здания, тем оно вместительней. Следовательно, если стен у здания не будет вообще, оно способно вместить в себя всё население мира.
Хейзозер, который вдруг ни с того ни с сего стал ушастой скотиной, узнал по голосу своего приятеля-соседа Ерёму, кузнечного подмастерья. Глаза у Ерёмы походили на два мерцающих красным раскалённых уголька, а грудь с животом и ноги до колен закрывал кожаный фартук.
– Здравствуй, Ерёма.
– Да куда уж здоровее! – поддел Ерёма.
– А… э… – Хейзозер покрутил головой. – Почему таверна “Синий рог”, я понимаю, но где она?
– Так это её призрак,
Вообще Ерёме всё бы хиханьки да хаханьки. Такой уж человек, вернее, призрак. Ему и собственная смерть казалась презабавной штукой, что он сейчас же и подтвердил:
– Хейзер, а ты знал, что увидеть тараканов во сне – это к скорой собственной смерти?
– Впервые слышу, – пожал плечами Краснощёк. – С чего ты взял?
– А мне позапрошлой ночью приснились тараканы, а на следующий день меня кокнули магцари.
– А боги тебе не снились?
– Хм, знаешь, не снились мне боги, Хейзер, не снились. Только тараканы.
– И как тебе помогает эта мысль?
– Никак.
– А вот боги помогут.
– Опять ты за старое. Я, конечно, верю в богов, но, видишь ли, тут такое дело… – Ерёма посмотрел налево, посмотрел направо, накрыл ладонями уши Хейзера и покрутил его головой. – Оглянись, мой друг, оглянись! Смотри, смотри же внимательней! Что видишь ты, несчастный? Этот свет и есть тот свет! Вот что ты видишь, несчастный! Проклятые храмовники дурили нас, как могли. Нет, я верю в богов, просто, может, всё работает как-то по-другому, а нам неведомо то? Или где случился сбой?
Краснощёк, недовольный таким вольным обращением со своей головой, отдёрнул её и фыркнул, как сердитая лошадь.
– Какой ещё сбой? – спросил он. – Это испытание.
– Точно, испытание сбоем.
– Угу, – мрачно согласился большеголовый кудлатый призрак аккуратной, подтянутой комплекции, сидящий на самой большой кочке. – Ни покурить, ни выпить, тоска смертная… Ещё Кластер этот припёрся. Кородент херов… Я, говорит, не покинул вас в беде. Ну да, чтобы сделать её ещё бедовей. И так тошно, одни могилы кругом вперемешку с болотом, так он ещё своими молитвами задолбает. Всю жизнь из нас последние гроши вытягивал, теперь и после смерти издевается. Вытягивать нечего, так он молитвами решил извести. И какой дурень сказал, что смерть – это вечный сон? Я бы сейчас с удовольствием похрапел, прежде нажравшись до одури.
– Чичас, Глазутый, чичас, нажрёшься ты, – ухмыльнулся массивный толстяк, облокотившись о стойку из чистейшей сосны. Толстяк отличался уныло обвисшими усами, маленькими глазками, видимо, когда-то принадлежавшими очень хитрому поросёнку с криминальными наклонностями, и щеками, с которых можно было скатываться, как с крутых горок. – Будь у меня моё пойло, были бы у тебя твои денюжки, а?
Занятный вопрос. С подковыркой. И загоготавший здоровяк застучал по стволу-прилавку кулаком, коим впору разбивать замки в пыль, и те, и другие, а не разливать пиво по кружкам. Это был никто иной как Гульяно Балытраво. Его жена, Шпилькия Балытраво, которую остров не захотел принимать (о таких призраки-островитяне говорили “без вести пропавшие”), шутила, что краник её мужа открывается со скрипом старых бочковых кранов, а в супружеском брюхе плещется пивной НЗ, пополняемый, впрочем, из тех же бочек. И если это брюхо обложить досками и затянуть железными обручами, то от бочки нипочём не отличишь.
Гульяно Чичас Балытраво родился в семье трактирщика и трактирщицы. Его родители, Гулан “Ненасытный” Балытраво и Прутопута “Ненасытная” Балытраво (урождённая Клещарус), владели трактиром “Красный рог”, купленным на деньги Ненасытной (не путать с Ненасытной Салтычихой) и отремонтированным на деньги Ненасытного (не путать с Ненасытным Цепешом). Вскоре однако они развелись из-за непримиримых взглядов на дальнейшее развитие “Красного рога”, и каждый занялся своей половиной.
Прутопута, обидевшись на супруга, а заодно и на всех мужчин, путём сложных перестановок мебели и простых сносов лишних стен состряпала из своих владений салон “У томной Розы”, то есть из второго этажа, отведённого под комнаты
За год томнорозовой деятельности у Прутопуты Балытраво появилась постоянная клиентура и какой-никакой, а доход. И всё бы ничего, если бы ей на голову не упал кирпич. Но вот любопытнейшее обстоятельство: на момент падения кирпича Прутопута мирно почивала в своей постели. Заключение следователя гласило, что “…неуёмным, непредумышленно целенаправленным своим храпом подозреваемая в убийстве самой себя вышеупомянутая Прутопута “Ненасытная” Балытраво предположительно выбила кирпич из потолочной кладки и уронила его себе на голову, пробив череп в лобовой и височной частях, а также своротив себе челюсть на левый бок…” и “Дело закрыто за неимением возможности допросить главную подозреваемую по причине её умерщвления”. Да, Прутопута Балытраво пала жертвой обстоятельств и постельного кирпича-блохи. Типичный несчастный случай. Лучше бы она оставалась Клещарус…
Салон “У томной Розы” отошёл к Гулану Ненасытному, который из-за сохранившейся любви к Прутопуте так и не дал ей развода. Все занавеси немедля оборвали, люстры сорвали, стены восстановили, паласы скрутили в рулеты. Амазонок разогнали. К досаде конкурирующей гостиницы “Гуси-лебеди”. Но и Гулан недолго провладел таверной. Подрос его сын Гульяно, уже тогда тесно знакомый с целой плеядой подозрительных личностей. А уж он-то после смерти отца завладел злополучным “Красным рогом” так завладел. И владел им, пока не умер в связи с нашествием магов-рыцарей. Умерев же, трактирщик-рецидивист взялся за старое.
– Можно брюхо твоё вскрыть, Чичас, – парировал кудлатый. – Слыхал я, пива в нём куда больше, чем в любой из твоих бочек.
Большеголовый лохмач изящной комплекции задрал подбородок и архаически почесал кадык. Это был никто иной, как Гуебос Глазутый, полулегендарный сын легендарного Рыжего Карлика, один из наиболее активных членов его банды “Белый пёс”. Честолюбие Гуебоса не давало спокойствия в батиной тени, в которой ему было очень и очень тесно. И слишком темно. Глазутый за глаза постоянно глумился над отцом за его рост, почти не скрывая это. Он был уверен, что ему, как сыну, многое простится. Но не простилось.
Банда Рыжего Карлика не слишком отягощала себя якорями блатной морали и занималась прескверными делишками. Во-первых, она сотрудничала с Комиссарским квадроумвиратом города Путаницы, сдавая ему за вознаграждение мелких бандитов, а на птичек покрупнее белопсовцы сами накладывали дань за молчание. Пляски по лезвию бритвы меж огнями. Замечательно грязный бизнес. Ну конечно, деньги – это грязь…
Как раз этим бизнесом и заведовал Гуебос, а в грязно-денежном бизнесе дураки долго не живут. Подчистую и умные-то не заживаются. Но зато сколько грязи, сколько грязи можно сгребать под себя лопатой! В смысле, денег. Деньги же никому никогда не мешают, я правильно говорю? Ежедневные и еженощные купания в роскоши, развлечения, граничащие с извращениями, и извращения, давно переставшие быть развлечениями, а также: огни, лезвия, яд, стрелы, тут же влетающие в едва приоткрывшееся окно, наёмные убийцы во всём чёрном, перчатках и масках, поигрывающие стилетами и притаившиеся во мраке ночи… Капканы и выгребные ямы в самых неожиданных местах. Например, ядовитый капкан, установленный на гульфике трусов.