Сага о Рунном Посохе
Шрифт:
Хоукмун горько пожалел о человеке, к которому раньше не испытывал особой симпатии. Он попытался открыть забрало, чтобы увидеть лицо загадочного Рыцаря, направившего их сюда. Но забрало не поддавалось — его нельзя было сдвинуть ни на дюйм: так деформировался шлем от удара Шенегара Тротта.
— Рыцарь…
— Рыцарь убит! — Шенегар Тротт сорвал с себя маску и с победоносным видом протянул руку к Рунному Посоху. — И твоя смерть близка, Дориан Хоукмун!
Хоукмун выпустил из рук мертвое тело и с воплем ярости взлетел по лестнице к своему врагу. Шенегар
Хоукмун увернулся от удара и, приблизившись к Тротту, сцепился с ним на верней ступеньке. Повсюду шла кровавая резня.
Краем глаза Хоукмун разглядел д'Аверка, который отчаянно бился с пятью Соколами. Рубашка д'Аверка превратилась в кровавые лохмотья, левая рука бессильно висела. Орланд Фанк вращал над головой своим громадным топором, оглашая зал страшным боевым кличем.
— Ты умрешь, Хоукмун! — прорычал Тротт, и Хоукмун был поражен силой его ударов. — Ты должен умереть, чтобы Рунный Посох стал моим!
— Он никогда не станет твоим! Им не может владеть человек! — Хоукмун изо всех сил рванулся вперед и, прорвав оборону Шенгара Тротта, нанес ему удар прямо в лицо. Граф завизжал, но продолжал наступать, и тогда герцог Кельнский пнул Тротта сапогом в грудь. Граф скатился с помоста, но, ослепленный яростью, вскочил и снова бросился на Хоукмуна. И наткнулся на Меч Рассвета. Так и умер Шенегар Тротт: с непристойным ругательством на устах, бросив последний взгляд на вожделенный Рунный Посох.
Хоукмун осмотрелся. Легион Рассвета заканчивал свою работу, добивая последних врагов. Д'Аверк и Орланд Фанк устало прислонились к перилам.
Когда умер последний гранбретанец, Легион Рассвета исчез.
Хоукмун посмотрел на труп Шенегара Тротта и нахмурился:
— Одного мы уничтожили. Но где побывал один, там жди другого. Днарк никак не защищен от Империи Мрака, и…
Фанк чихнул и вытер нос рукавом.
— Именно ты и должен обеспечить безопасность Днарка и безопасность остального мира, если уж на то пошло.
— Как я могу это сделать? — саркастически усмехнулся Хоукмун.
Фанк открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов с его губ сорвался стон:
— Брат! — Фанк увидел неподвижное тело Рыцаря-в-Черном-и-Золотом. Он, шатаясь, спустился по лестнице и обнял мертвеца.
— Он мертв, — мягко проговорил Хоукмун. — Он пал от руки Шенегара Тротта, а я убил Тротта…
По лицу Фанка катились слезы.
Хоукмун и д'Аверк отвернулись от плачущего воина и осмотрели зал Рунного Посоха, весь заваленный трупами. Даже узоры, мельтешащие в воздухе, приняли красноватый оттенок. Горько-сладкий аромат не мог заглушить запах смерти.
Хоукмун вложил в ножны Меч Рассвета.
— Теперь-то нам можно вернуться в Европу, хотел бы я знать? — произнес Хоукмун. — Мы выполнили свою задачу — спасли Рунный Посох…
Его прервал знакомый нежный голос. Обернувшись, Хоукмун увидел Дженемайю Коналиаса. Тот стоял в центре помоста с Рунным Посохом в руках.
— Теперь, герцог Кельнский, ты возьмешь то, что заслужил по праву, —
— В Европу?! Я думал, что его нельзя увозить из Днарка!
— Можно, но не всякому. А ты, как избранник Рунного Посоха, можешь взять его. Служи ему верой и правдой. Защищай его! И он защитит тебя.
— А в чем его секрет? — поинтересовался д'Аверк.
— Он будет с вами как символ. Пусть все люди знают, что Рунный Посох на вашей стороне. Расскажи всем, что барон Мелиадус посмел поклясться Рунным Посохом и этим предопределил дальнейшие события, которые приведут к гибели одного из вас. Иди и вторгнись в Гранбретанию, если сможешь это сделать, или погибни. Грядет последняя и величайшая великая битва — битва между бароном Мелиадусом и герцогом Хоукмуном. А арбитром в ней будет Рунный Посох.
Хоукмун молча принял Посох. Он был холодным на ощупь и очень тяжелым, а вокруг него все еще переливались цветные узоры.
— Благодарю тебя! — тихо сказал Хоукмун.
— Великие Добродетельные Люди помогут вам вернуться домой, — добавил мальчик. — Прощай, Хоукмун.
— Прощай. Куда же ты отправишься теперь?
— Туда, где я должен быть.
И вдруг мальчик снова стал вытягиваться, превращаясь в луч золотистого света, какое-то время еще сохраняя подобие человеческого тела. Потом он как бы влился в Рунный Посох, и в маленьком холодном предмете сразу же заиграли жизнь, тепло и свет.
Хоукмун с трепетом спрятал Рунный Посох за пазуху.
Когда они выходили из зала, д'Аверк заметил, что Орланд Фанк все еще плачет.
— Что тебя так расстраивает? — спросил д'Аверк. — Ты все еще горюешь о человеке, который был тебе братом?
— Да… Но еще больше я горюю о своем сыне.
— О сыне? А что с ним?
Орланд Фанк указал в сторону Хоукмуна:
— Он у него.
— О чем это ты?
— Я знаю, что так и должно быть, — тяжело вздохнул Фанк. — Но я все-таки человек и могу плакать… Я говорю о Дженемайе Коналиасе.
— О мальчике? О Духе Рунного Посоха?
— Да, он был моим сыном или мной самим… Я никогда не мог понять всего этого…
Часть II
«Известно, что человек, поклявшийся Рунным Посохом, должен либо исполнить свой обет, либо погибнуть. Это предопределено всем ходом событий, которые последуют за клятвой. А барон Мелиадус Кройденский дал такой зарок, пожелав отомстить всем обитателям замка Брасс. Он поклялся, что Иссельда, дочь графа Брасса, будет принадлежать ему. В тот злополучный день, много месяцев назад, возник новый узор на ткани истории, а бароном овладели смутные, противоестественные желания. Именно тогда Хоукмун оказался втянут в опасное приключение. Но теперь история эта близилась к завершению. И развязку эту едва ли можно было назвать счастливой…»