Сага о сотнике. Перстни легатов.
Шрифт:
– Ты не имеешь права штрафы на вольных сталкеров накладывать, - заявляет мне он.
– А мне кажется, что имею, - сообщаю я ему. – Какие проблемы приятель? Клан «Сталь» ведь не сборище негодяев беспринципных. Ваше мнение, любезный, для меня ничего не значит, вы уж извините. Но вы можете отставить в сторону стакан, выйти в ночь, и вернуться через некоторое время. Принесите мне короткую записку, в которой будет сказано, что я не прав. Любая подпись меня устроит. Мастер Кэп из «Свободы», Меченый из одиночек, Болотный Доктор, Белый Пес, сталкер Петров, Черный Сталкер, короче, почти любой уважаемый человек. И все, решен вопрос.
Все
– Что Нож делает? – бармен между делом спросил.
– Разведку ведет, - говорю небрежно.
Подсоединился к большому экрану и вывел на него ролик демонстрационный. Труба четвертого блока в тучи упирается, выстрел и с крыши винтовка падает. Умник ее приближает, разворачивает во весь экран, и все видят ствол импульсный.
– Примерно так. Наемников выбили, пора секту за нежные места потрогать. С их монополией на артефакты перемещения пора кончать. Вон их, на одной эстакаде шесть штук. У нас столько во всем мире пока что.
А денег приносит очень много. На мой счет миллион евро за сутки.
Народ в зале проникся серьезностью момента. Я решил это дело углубить.
– Парни, - говорю добродушно, - я понимаю – ужин, но вы бы штабной стол клана не занимали. Явится Скрип обратно, он ведь не только удачу приносит. Взглянет со зла косо, и будете до конца жизни кипятком обливаться. А тот же Нож Данцигер или Стилет по личику настучат, они люди нервные. Нет, вы ешьте спокойно, но на будущее запомните дружеский совет. Клан «Сталь» открыт для всех. У нас и Фунтик у Серого на Свалке начинал, и Ковбой, и Белый Пес. Мы все с Дядькой Семеном из вольных бродяг были.
Особенно я. Как первые сутки в живых остался, уму непостижимо. Стол, тем не менее, сразу как-то освободился, и мы с Информатором за него перебрались с нашей живностью.
– Почем щеночки?
– бармен заинтересовался.
– В очередь запишись, года через три получишь. Это начальники таможенных постов в Киеве. Взяток не берут, ничего не боятся, наркотики чуют, нарушителей едят на месте. Потом контрразведку и отдел кадров полиции укомплектуем, за мировых судей возьмемся. Будет за речкой порядок.
В порядке культурного обмена сбросил им в местную сеть информацию. Копия личного дела Акеллы, список наград прилагается. Особенно им съемки в городской тюрьме понравились. Четверть посетителей знакомые места узнала. Сработал старый принцип – разделяй и властвуй. Стих шепот недовольный по углам, утихомирились.
Сижу, чай пью, о делах своих размышляю. Умник на меня не давит, но знаю, нужна ему вода живая из источника. По всему миру в больницах люди своего шанса ждут, а принести ее могу только я. Стая дикая псов чернобыльских перед блокпостом на Баре застрянет наглухо. Можно круг замкнуть, пройти через Дикую Территорию, Янтарь и с Агропрома на базу уйти. Щенков Овсову оставить, с Бронзой обняться страстно, и опять в Зону на вертолете. Набрать две канистры и этим же рейсом обратно. Ни на что не отвлекаясь. Спать мне Зона не дает ночами, проверено, за ночь как раз доберусь до нашего перехода. А там две секунды и здравствуй, родная казарма, душ и койка на пару часов. А остальное время в вертолете доберу. Решено.
Запеленал щенков в полотенца бумажные, сложил их в рюкзак
Пролез в знакомую дырку в рваном железе и покинул гостеприимный Бар.
Здесь, на заводе и его станции, я тоже кое-что знал. Мог в темноте идти. Давно у меня не было таких легких переходов. Если бы не рокот на севере, можно было решить, что по обычному российскому захолустью иду. Грязь липкая, темнота, дорога разбитая, четверть века без ремонта, все как всегда. У нас на Смоленщине таких мест много. Да и в соседних областях не меньше. Здесь еще я был в плюсе, детектор аномалий, привязка к карте, фонарик мощный. Красота!
На востоке небо серым стало, когда передо мной колодец бетонный оказался. Спуск в наши подземелья. Здесь столько датчиков наставлено, что на любого чужака уже бы давно весь «Агропром» охотился, а я прошел тихо и незаметно, как тень. Забрался в вентиляционную камеру, отсюда переход пространственный на базу Департамента устроен, два шага делаешь, и выходишь за двести километров отсюда. Удобно. У нас два таких перехода. Аэродром – Агропром и аэродром – укрепрайон.
Иду я по базе к нашей казарме офицерской, думу думаю.
– Умник, - говорю, - как Овсов встанет, пригласи его ко мне, только вежливо. Мы по положению равны, а по званию он старше.
– Он не ложился. Вечером американцы прилетели из Агентства национальной безопасности, Ирокеза допрашивать.
Как у них дела я спрашивать не стал. Был бы результат положительный, братец мой электронный сразу бы сообщил. Развернулся я вбок и двинулся к блоку охраны. Там Овсов себе гнездо свил. Птица-коршун.
Капитан незнакомый пытался мне зайти помешать, я удостоверением махнул, там волшебные слова «Постоянный допуск в любой сектор». Сел он на место, а я дверь открыл. Минус пять баллов Гриффиндору. Немногим мы от «Монолита» отличаемся. Ну почему всегда так? Хочешь заработать немного денег, а тебе предлагают в дерьмо по уши влезть. Нечестно как-то.
Разделали они Ирокеза как бог черепаху. И примерно с тем же успехом. Говорить он не захотел. На левой руке у него пальцев не осталось, одни косточки из ладони торчали. Зубы в нижней челюсти через один стояли. Зрачки во весь глаз и бешенство в них безграничное. В штаны провода тянутся, тоже со смыслом. Специалисты, знают, что куда крепить. У меня в рюкзаке писк раздался. Щенки свежую кровь почуяли. Звери – какой с них спрос. Достаю их, сажаю на стол.
– Принимай, - говорю – пополнение, Овсов. Стажеры к нам на базу по линии обмена перспективной молодежью. Пои, корми, играй с ними и будет тебе счастье.
А у Ирокеза в глазах интерес зажегся. Все это почуяли, американский главный шпион мне моргает активно, давай, давай!
Я бы дал, только не знаю чего. На чувства тут давить бесполезно. Нет их здесь ни у кого, кроме чувства долга. А на него где сядешь, там и слезешь.
– Мы Зоне не враги. Она нам и поилица, и кормилица. У нас половина бюджета страны на ней завязана, неужели ты думаешь, что мы ее уничтожить попробуем? Тебе обезболивающего лекарства дать? – спрашиваю.
Головой мотает, не надо.