Сага о сотнике. Перстни легатов.
Шрифт:
Смотрю, обычный полевой госпиталь. Матрац у костра, чайник на ящике с кружкой и тарелкой. У паренька голова обмотана, а Порох лежит тихо, очевидно опять сознание потерял.
– Куда его ранило, - спрашиваю, - ничего понять не могу?
– Температура у него сорок три, - отвечает Пират.
Понятненько, утащить он напарника не может, тот в два раза тяжелее, а лечить его нечем. Вертолет не вызовешь по понятным причинам. Только через неделю.
– Ладно, ложись. На рассвете подниму, - говорю.
Открыл он рот, я его толкнул на койку, рухнул парнишка на нее, так и заснул с раскрытым ртом. Дня три не ложился, сделал я вывод. Отдыхай. Мне в Зоне
Сижу, пот у больного со лба вытираю.
– Умник, - говорю вполголоса, - ну как я их брошу, ты сам подумай?
– Ладно, - отвечает, - делай, что надо, и будь, что будет.
Договорились. Почему я с этой жестянкой дружу? Он ведь всегда меня понимает. Дождался пяти утра, разбудил Пирата, вахту сдал и к роднику направился. Канистры в кустах недалеко от источника спрятал. Не таскаться же мне сними по всей Зоне. Фляжку набрал, сам напился, умылся. Не иссякла сила целебная. Все порезы и царапины в момент исчезли. Осмотрелся, нет ли кого лишнего вокруг. Я за свой родничок любого на ноль помножу. Кроме друзей. Но здесь их нет.
Отполз аккуратно, не дай Темная Звезда лишнюю веточку сломать, маскировку нарушить, и побежал на комплекс. Вовремя успел. Сорок три и одна десятая. Не потеет уже Порох. Зубы ножом разжали, полфляжки в горло влили, половину расплескали.
– Парень крепкий, если кризис переживет, сразу на поправку пойдет, - говорю уверенно. – Рассказывай, мальчик, как вы дошли до жизни такой? Почему без связи?
Достает он из кармана обломки гарнитуры. Братва лихая передатчик с него сорвала, и в огонь бросила. А у нас там термит вмонтирован, если кто забыл. Вот так они без контакта с внешним миром и остались. И все события пропустили. По голове его сильно ударили, минут десять без сознания провалялся. Дал я и ему водички хлебнуть. Типа запить чудо-таблетку. Какую? Аспирин, конечно, но ему я загадочно промолчал.
А тут и Порох глаза открыл. Всем хороша живая вода, только ума она не прибавляет. Поэтому он сразу встать решил. Отделались малой кровью. Чайник помяли, и ящик разнесли в щепки. На растопку пригодятся.
– Есть, - требует больной, - а то в голодный обморок упаду.
Пират консервы ему сует, я им обоим подзатыльники, и начинаю бульончик варить. Кипяток и немножко мяса с жиром. И сухарики ржаные туда. Первую миску Порох через край за две секунды выпил. Налил ему вторую. Сами сидим с Пиратом подкрепляемся. Я им новости последние рассказываю, они мне сагу о поисках ценностей и полезных вещей в подвалах. Милая светская беседа.
– Решайте, здесь будете отлеживаться, или что-то делать хотите? – спрашиваю.
Меня больше всего устраивает, если они будут на месте сидеть. Я им передатчик новый оставил, помог, чем мог, пора и честь знать. К обеду уже с полными канистрами на заставу вернусь. Только по моему хотенью, по щучьему велению, все когда-то в одной грустной сказке было, брат сталкер. Там еще Емеля на печи ездил. А потом пришли к нему бояре из налоговой службы и спросили: «Как твоя фамилия?». Взял он топор в руки и ответил: «Пугачев». Тут и сказочке конец и начинается совсем другая история.
Парни у нас в Зоне сплошь герои. Один я здесь работаю, карман набиваю, а остальные все что-то кому-то доказывают. Болтами меряются, у кого больше. С одной стороны правильно. Тихий домосед
Пират головой во все стороны крутит, проверяет организм. Не тошнит ли при резких изменениях наклона? Порох медленно сухарик ржаной армейский грызет. Тут тоже навык нужен. Некоторые орлы исхитряются такой едой рот и язык в сплошную кровавую рану превратить. И ноги до костей стереть. Вот и стоят кресты по всей Зоне. Здесь были Толя и Коля и дальше они не пошли. Я мог бы ребят успокоить, что они совершенно здоровы, да не стал. Спросить бы меня не рискнули, но сам факт запомнили наверняка. Кому это надо? На запрос связи со Щенком Умник отказом ответил. В связи со сложной оперативной обстановкой вызов нежелателен. Или Щенок за кем-то охотится, или его гонят, как мутанта позорного, а он прячется под каждый листик и дышит через раз.
– Тогда дай мне Сему Вентилятора, - говорю нашему связисту.
Серого, хозяина ангара на свалке, беспокоить по пустякам не стоит, а у Семы обстановку можно узнать. И общий отчет по статистике у Умника открыл.
В Зоне девятьсот семнадцать человек. Я в двух лицах. Сотник в рейтинге сто двадцать третий. В Зоне девятьсот шестнадцать человек. Паша Тракторист на Свалке пулю поймал. Бывает. Клинок в самом низу третьей сотни. Это тоже я. Первую двадцатку всех знаю. На первом месте – Меченый. Его пять с лишним тысяч баллов рейтинга не скоро кто-то перекроет. Второй в списке Леха Зомби. Это наемники и бандиты с Агропрома, которых он целыми отрядами убивал. Потом бойцы «Свободы» и «Долга». Данцигер десятый. Паша Васильев – Юнец на четырнадцатом месте. Микола и Епископ двадцатку замыкают. Жаль, что нет со мной моих парней, а все равно приятно.
О компании с Кордона я вспомнил. Трое их в списке осталось. Остальные или домой ушли или погибли или остались без связи с общим каналом. Изучаю данные, а сам Сему внимательно слушаю.
– Вот такие настали времена, сталкеры за одиноким бандитом по всей Свалке охотятся. С одной стороны – их понять можно, накипело у одиночек, а с другой стороны – не дело это. У них четверых псы порвали, у нас дикая стая неведомо откуда пришла, ужас наводит, сейчас на Кордоне перед КПП засели в кустах, перекрыли дорогу. Один на Бар ушел, а эта тройка решила Щенка убить. Ходят с утра вокруг восточной кучи, подловить хотят друг друга. Мы их в Ангар не пускаем. Они уже не одиночки. Так Серый сказал, отморозки, - заливался Вентилятор соловьем.
Правильно, вот и встретились две стаи существ на меня обиженных. Псов осталось две или три особи. Одна из них мать украденных мной щенков. Ох, она меня не любит! Это я как-то мягко выразился. И двуногие с автоматами. Не стали они «конденсаторы» добывать, решили проверить, бойцы они по жизни или нет? Тварь ли дрожащая или право имею? Хороший вопрос задал классик. Только он на каторге царской срок мотал, его бы в наш лагерь, российский, а еще лучше в советский, Норильск строить или Магнитку. Сотни тысяч людей там легли, а ты Зона, Зона. Лет через сто все костями завалим, и то Ленинград не догоним. Там на одном Пискаревском кладбище шестьсот тысяч лежит. Прокляты и забыты. Нет, сейчас им цветы носят и мусор убирают. Они тогда были прокляты, в сорок первом. Высоко поднята планка рекордов. На этом фоне прославленный вождь гуннов Аттила проигрывает любому председателю трибунала фронта по количеству убитых. Дикий варвар, что с него взять. Это я отвлекся.