Сага о Тимофееве (сборник)
Шрифт:
Что-то неуловимо изменилось в казалось бы навеки устоявшейся картине звездного неба. Потрясенный Тимофеев заметил, как внезапно дрогнула и поползла по небосклону, явно увеличиваясь в размерах, ухмыляющаяся рожица Луны.
– Ого! – воскликнул Тимофеев. – Вот этого не надо! Импульс, язви его, великоват…
Отрегулировать мощность посылаемого импульса было делом минуты, и Луна застыла на месте, хотя облик ее показался Тимофееву, а также и толпам потрясенных астрономов, что наблюдали в эту ночь извечную спутницу влюбленных в точные оптические приборы, слегка размытым. За эти мгновения
Эксперимент между тем продолжался.
Где-то на невообразимой высоте вспыхнул целый рой новых звезд. Прежде чем Тимофеев успел додумать до конца мысль о том, что не худо было бы предварительно оборудовать здесь блиндаж, в холодном полуночном воздухе раздался артиллерийский посвист. Слетевший с наезженной космической колеи метеорный поток минометным залпом накрыл присевшего в испуге Тимофеева. Небесные камни различного калибра бились о луг и рвали его, выбрасывая во все стороны фонтаны рыхлой земли. Тимофеев немедленно выключил прибор и, выждав, когда упадет последний метеорит, извлек из кармана форменной куртки фонарик. Он тщательно обследовал близлежащие воронки, но не нашел ничего подходящего. Все заслуживающее внимания зарылось глубоко в недра, а от прочего межзвездного хлама не осталось даже пыли.
Позабыв об угрожающей ему опасности, Тимофеев снова направил луч прибора в космос.
Некоторое время сохранялась зловещая тишина, затем сменившаяся страшноватым гулом и небесными знамениями. В дыму и пламени, на расстоянии протянутой руки от инженерного самородка, на землю пал раскаленный добела обломок чьей-то давно забытой ракеты-носителя. Тимофеев испытал сильнейший позыв бросить все и бежать прочь, но минутная слабость быстро сменилась холодным созерцанием.
В течение последующего часа многострадальный луг был бомбардирован несметными полчищами метеоритов, а также запчастями к искусственным спутникам и орбитальным станциям. Самое существенное, что нашел Тимофеев подходящего на роль подарка девушке Свете, имело вид неопрятной ноздреватой груши серо-стального цвета…
И тогда произошло следующее.
Посреди неестественно прояснившегося неба расцвел ярко-синий цветок, стремительно возраставший в размерах. Его трепещущие полупрозрачные лепестки заполнили собой тихую сельскую ночь, потом быстро увяли, сошли на нет, стянулись в пронзительно сияющую точку, плавно снижавшуюся на перепаханный метеоритами луг. Потрясенный Тимофеев увидел, как рядом с ним, без излишнего шума, без обычного в таких случаях грохота тормозных установок, опустилось летающее блюдце.
Дрожащей рукой он выключил диапроектор и на ватных ногах направился к месту посадки космического аппарата заведомо неземного происхождения. В голове у него крутились несвязные обрывки лозунгов наподобие: «Добро пожаловать на гостеприимную землю колхоза «Рассвет» или «Все мы братья по разуму!» Тем временем в борту летающего блюдца прорезался люк, и оттуда неторопливо, почти торжественно, выбрались двое пришельцев. Внешне они напоминали людей, хотя были гораздо выше Тимофеева, а цвет их кожи при тусклом лунном освещении был сходен с красным бархатом со сцены сельского
Завидя Тимофеева, чужаки переглянулись. Народный умелец неожиданно испытал странное чувство, будто кто-то залез острыми цепкими коготками ему в мозг и вытаскивает оттуда нечто сокровенное. «Набирают из моей памяти словарный запас», – догадался он и впоследствии оказался прав.
– Наш студенческий привет народам иных цивилизаций! – провозгласил он.
– Взаимно, – отозвался один из пришельцев. – Слушай, Тимофеич, как ты, леший, исхитрился так лихо нас приземлить?
В речи инопланетянина Тимофееву почудились вполне привычные силуковские обороты, но он тут же догадался, что они почерпнуты из его же памяти.
– Такое дело, – проговорил он смущенно. – Я не хотел… Я испытывал прибор, своего рода ловушку для падающих звезд, точнее – для метеоритов…
– Погоди, Витенька, – вмешался другой инопланетянин, породив в тимофеевском воображении неожиданную ассоциацию с девушкой Светой. – Ты не подумай ничего дурного, мы не имеем к тебе никаких претензий. Ситуация несколько сложнее, нежели ты полагаешь.
– Вся штука в чем? – пояснил ино-Силуков. – Наш звездолет потерял управление. Мы летели по инерции мимо вашей планеты, ни сном ни духом не ведая, что здесь имеются разумные существа, а между собой судили, что неплохо бы сесть, покопаться в движке, чего это он, мол, не фурычит, гравитонами фукает…
– Вероятно, мы были бы обречены на верную гибель, – с нежностью в голосе продолжал ино-Света. – Но наш неуправляемый звездолет внезапно попал в конус поляризованного пространства, исходящий с поверхности планеты. Это придало ему некоторую устойчивость и позволило стабилизировать его положение. Совершить посадку в таких идеальных условиях для нас было вопросом чистой техники.
– В общем, спас ты нас, Тимофеич, – задушевно сказал ино-Силуков. – Как есть, спас.
– Что вы, коллеги, – смущенно и в то же время не без гордости произнес Тимофеев. – Не стоит преувеличивать мою роль. Все произошло совершенно случайно. Признаться, я и не думал, что мой прибор сгодится на что-либо полезное…
– Ты заблуждаешься, Витенька, – возразил ино-Света. – Бесполезных изобретений не бывает. Надо лишь усмотреть их реальное предназначение, а это и есть самое непростое. По сути дела, ты создал первый в этой части галактики звездный спасательный маяк. Поставь на нем пару фильтров, чтобы он не затягивал метеориты и всякий космический мусор, и тебе вся цивилизованная вселенная скажет спасибо.
Тимофеев засмеялся.
– Вообще-то, эта штука задумана именно в качестве ловушки для метеоритов, – сообщил он.
– Бывает же!.. – хохотнул ино-Силуков.
– Кто бы мог подумать, – вслух размышлял ино-Света, – что здесь, на галактической периферии, окажется цивилизация с таким мощным техническим потенциалом! Витюля, где твоя установка?
– Вот она, – скромно промолвил Тимофеев и протянул им еще теплый диапроектор.
– Невероятно… – прошептал ино-Света и протер большие, навыкате, глаза. – Такой компактный… такой простой…
Ино-Силуков тоже был потрясен. Он протянул огромные многопалые ладони и бережно принял диапроектор у Тимофеева. Губы его тряслись.