Сага о Тимофееве (сборник)
Шрифт:
– После раскланяешься, – зашептал Фомин. – Нам в шестой век надо. И поскорее, пока не ссадили, как пацанов.
– Легко сказать, – проворчал Тимофеев, смятенно хватаясь за какие-то малопонятные рычажки на панели перед собой. – Допустим, нырнем мы обратно в двадцатый век, а глубже-то как? Челночный принцип, пропади он пропадом! Так и зациклимся на месте… Ага, вот оно что!
И он поднял неприметный тумблерок с подписью «Пр. фин», что, по его предположениям, означало движение по оси времени с промежуточным финишем.
– Какое сегодня число? – спросил он в панике. – Я забыл!
– Число?.. – опешил Фомин. –
Тимофеев успел набрать нужную дату и нажать клавишу «туда» прежде, чем сердитые потомки, не на шутку озабоченные подобной самодеятельностью со стороны предков, стащили их с ретромотива.
Просторный зал сменился родным захламленным коридором с пыльной лампочкой под серым потолком. Из-за двери доносились голоса Тахиона и Светы.
– Ну, Тимофеич, – сказал Фомин. – Теперь не подкачай.
– Постараюсь, – усмехнулся тот.
Ретромотив тряхнуло, в голове снова поднялась гнусная круговерть… А затем Тимофеев с удивлением обнаружил себя кувыркающимся через панель управления и ласточкой парящим над тем самым свежевспаханным полем, куда ему так хотелось упасть в своих тошнотворных иллюзиях. Спустя мгновение он ткнулся носом в горячую, хорошо взрыхленную землю и затих, испытывая великое облегчение.
12. Что бы это могло быть
– Откуда я знаю? – пожал плечами Тимофеев, отскребая жирные земляные комья от брюк. – Но могу утверждать со всей ответственностью, что до шестого века мы не долетели.
– Верно, – согласился Фомин. – На табло 624 год. Надо полагать, ты опять что-нибудь не так сделал.
– Ошибаешься, Николай, – возразил Тимофеев. – Нас, кажется, действительно встретили. Но подумать только: мы с тобой в седьмом веке! Мог ли ты, почти дипломированный историк, мечтать о таком?
Фомин молча обошел накренившийся ретромотив, ласково похлопывая его по бокам. Ему стыдно было признаться даже самому себе в том, что сильно хотелось, пока еще не поздно, вскочить на эту приемистую лошадку, пришпорить ее как следует и рвануть домой во все лопатки. И прекратить это неслыханное историческое хулиганство. Ну, там, сообщить Тахиону про незримый барьер в 624 году, который помешал им беспрепятственно проследовать к истокам шестого столетия. И пусть старшие товарищи из фантастического будущего примут меры. С их-то подготовкой им проще будет разобраться что и к чему, и не исключено, что им наконец удастся раскрыть тайну исчезновения девушки Вики.
Без его, Фомина, участия?..
Ретромотив увяз посреди тщательно распаханного клочка земли, со всех сторон окруженного стеной леса. Высоко в зените зависло доброе летнее солнышко. «Повезло, – подумал Фомин. – Могли бы выпасть в зиму. Какой бы от нас тогда вышел толк?» Несусветно большие деревья гудели на высоком ветру черными кронами. Где-то неподалеку слышался вполне обыденный стук дятла. И все же Фомину здесь не нравилось. Не лежала у него душа к тому, что влепились они точно в центр этой кропотливо расчищенной, разровненной полянки, будто она нарочно была приготовлена для финиша всяких там ретромотивов с неумехами-водителями. Что хвоя на высоченных соснах не по-хорошему черная. И что у самого Фомина, кроме голых рук, нет ничего, чтобы защитить в случае опасности себя и этого славного лопушка Тимофеева.
– А ведь
– В трамвай садятся, – поправил Фомин. – А здесь финишируют… – Он присмотрелся. Тимофеев был прав: совсем недавно на этой же полянке вынырнула из времени целая толпа народа и убрела куда-то в лес.
– Тахион ничего не говорил про какую-нибудь Базу-624?
– Нет. После Базы-810 у них есть еще стоянка в неогеновом периоде.
– Послушай, Тимофеич, – сказал Фомин. – Как ретромотив избирает себе точку финиша? Он не может возникнуть случайно внутри скалы или под водой?
– Исключено! Он всегда финиширует в наиболее стабильной и свободной от прочих материальных тел точке – если, разумеется, нет специальной финишной площадки при Базе. А возвращается непременно к точке старта. То есть, где бы мы ни очутились, вернемся обязательно домой, в мою коммуналку.
– Тогда порядок, – удовлетворенно промолвил Фомин. – Можно сойти с этой клумбы. А то я где-то читал, что, мол, нельзя машину времени двигать с места на место, дабы по возвращении не влепиться в какую-нибудь новостройку…
– Слушай ты этих фантастов, – ухмыльнулся Тимофеев. – Они тебе наговорят! Существует же элементарная тэ-бэ.
– Чего-чего?
– Техника безопасности, вот чего…
Он вытащил из-под сиденья чемодан, а Фомин вскинул неправдоподобно легкий ретромотив на плечо. Увязая в земле, они двинулись в сторону леса, но в направлении, противоположном уже имевшимся следам. Отчего-то им не сильно улыбалось встретить этих своих предшественников, о которых ничего не говорил Тахион.
Не успели они вступить в молодую хвойную поросль, как из-за корявого ствола шагах в десяти высунулась лохматая голова и басовито предупредила:
– А я тебя древом. Тогда как? [3]
13. Действительно, как тогда быть
– Древом не надо, – поспешно сказал Тимофеев, отступая. – Зачем это древом?
– Бес ты, – пояснил приземистый, плотный мужичок, по-прежнему хоронясь за сосной. – Морока ты Кощеева.
– Вовсе нет, – возразил Тимофеев. – Я такой же, как и ты…
– Особенно джинсы, – добавил Фомин, веселясь. – И тапочки.
– Чесо же ради из земли выник?
3
Автор не ручается за достоверность лексики чрезвычайно далеких предков. Сам он в седьмом веке, к сожалению, не бывал, а у иных очевидцев описываемых событий доставало забот и без того, чтобы запоминать слова и обороты речи той эпохи…
Тимофеев не нашелся, что ответить: он не знал, как мог выглядеть со стороны их финиш. На подмогу ему пришел Фомин.
– Так надо, друг, – сказал он весомо и протянул незнакомцу широкую сильную ладонь.
Тот внимательно изучил ее, попутно ощупав закатанный выше локтя рукав рубашки на предмет обнаружения скрытого оружия, после чего крякнул и приложился к ней короткопалой десницей.
– Ну зри, – промолвил он. – Отныне да не сольстишь, да не заморочишь. Иначе я к тебе мертвый приду, за твой обман укорю…