Сахарный павильон
Шрифт:
– Этот званый обед приготовлен мною, сир.
– Да, это был настоящий пир! – И принц подарил ей свою знаменитую чарующую улыбку. – О, если бы не гостеприимство хозяйки и хозяина этого дома, я незамедлительно похитил бы вас и назначил шеф-поваром кухни Морского Павильона… А теперь, желаю вам спокойной ночи.
Обитая войлоком дверь зарылась за ним.
– Ну что, Софи, слышала?! – воскликнула Клара. – Первый джентльмен Европы хотел, чтобы ты ему готовила!
Софи рассмеялась.
– Но ведь я кондитер, а не повариха. Я была бы гораздо больше польщена, если бы он похвалил мои конфеты.
И
– Я помолвлена, Софи! Сэр Роланд и я женимся по осени!
– Это просто великолепно! Я так за тебя рада! – воскликнула Софи, обнимая свою восторженную подружку.
– На свадьбе ты будешь подругой невесты, а Антуан пажом! Пойдем, я познакомлю тебя с моим будущим мужем!
– Не сейчас, Генриетта, я не пойду к нему в поварском наряде. Для такого случая мне хотелось бы надеть свое самое лучшее платье. А сейчас иди к нему, а то он будет волноваться, куда ты запропастилась.
Более Генриетту уговаривать не пришлось. Не успела Клара пожелать ей всего хорошего, как мадемуазель де Бувье пулей вылетела из кухни.
Прошло уже много дней, а Софи по-прежнему не получала никаких вестей от Рори. Хотя он и обещал перед отъездом из Брайтона, что в случае, если его ранят, он отошлет ей срочную депешу, она не могла не волноваться за него.
Генриетта продолжала ежедневно приходить в ателье, но ее работа у Софи в связи с помолвкой и вытекающими из нее определенными правилами поведения в высшем свете в ближайшее время должны были прекратиться. Софи пошла к Гарри в таверну «Касл Инн» и спросила, не знает ли он кого-нибудь из желающих заняться кондитерским делом.
– Ты обратилась по адресу, – просиял Гарри. – Есть у меня племянник, что работал подмастерьем у известного повара-кондитера. Но теперь, по прошествии семи лет, пожелал уйти от хозяина. Парень он хороший и вполне мог бы жить у меня.
– А где он сейчас?
– В Рединге, но лишь только узнает, что вы хотите предложить ему работу, он окажется в Брайтоне прежде, чем повар успеет сварить яйцо! Его зовут Робин Браун.
Робин оказался довольно юрким и скорым в работе парнем. У него были песочного цвета волосы и вечная улыбка на губах. Обучен он был прекрасно, и после недельного его пребывания в ателье Софи удивлялась тому, как это она могла раньше без него обходиться. Только сейчас она поняла, сколько времени теряла на инструкции своим помощникам, когда у нее и без того хватало, своей работы. Робин без лишних слов знал, что надо делать, и делал это великолепно.
– Мисс Делькур, а можно мне будет остаться работать у вас постоянно? – волнуясь, спросил Робин по окончании двухнедельного испытательного срока.
– Да, Робин. Отныне ты полноправный работник кондитерской «Делькур. Конфеты, достойные королей!»
– Вы должны обязательно использовать этот девиз.
Софи подняла брови.
– Да это так, с языка сорвалось, но, думаю, что ты прав!
Она отнесла эскиз местному мастеру, и тот отчеканил ей полторы сотни медальонов с ее фамилией и словом «Брайтон» в полукруге над придуманным ею девизом. Подобные медальки являлись в то время модной новинкой. Они достаточно быстро расходились и
Софи и ее помощники как раз разглядывали прибывшие от чеканщика медальоны, когда в дверях ателье неожиданно появился Ричард Фоксхилл.
– Добрый день, мадемуазель Делькур. Рад видеть вас в добром здравии!
– Проходите, проходите, Ричард, мы всегда вас рады видеть. Вы, наверное, хотите сообщить нам, что Том наконец-то вернулся в Брайтон?
– Увы, нет. Причины тому весьма прискорбные.
Софи почувствовала, как оборвалось у нее сердце.
– Что случилось?
– Он вернулся из России домой в лихорадке. Два дня он провел с очень высокой температурой. Затем стал бредить, и даже сейчас Том временами не понимает, где он и что с ним происходит.
Лицо Софи побледнело.
– Постарайтесь не волноваться. За ним обеспечен должный уход, и ежедневно его навещает лучший в Лондоне доктор. Если бы это было не так, я вряд ли был бы сейчас здесь и присматривал за ходом ремонта в приобретенной Томом лавке.
– Быть может, я могу чем-то помочь?
– Если у вас выдастся свободная минутка, прошу вас, напишите Тому. Он будет рад получить от вас весточку. Я уверен в этом, потому что, судя по всему, еще долго будет прикован к постели. – Ричард окинул взглядом ателье. – Если вы, конечно, не очень сейчас заняты, я был бы рад, если бы вы мне все здесь показали.
– С превеликим удовольствием.
Взяв один из медальонов, Ричард прочел выбитую на нем надпись.
– Можно я возьму один такой для Тома?
– Да, пожалуйста.
Работник Софи продолжал заниматься своим делом, а мадемуазель Делькур тем временем объяснила Ричарду различные этапы изготовления конфет. Затем они подошли к Генриетте, заворачивающей конфеты в пеструю бумажку с романтическими французскими фразами, что пользовались особым успехом у благородных покупателей. Ричард был заинтригован, поскольку никогда прежде не встречался с подобным, и Софи оставила его побеседовать с Генриеттой о французских поэтах, из произведений которых была взята большая часть этих фраз. Ричард нагнулся, облокотившись руками на стол Генриетты.
– Вероятно, вы счастливы, заворачивая эти конфеты для влюбленных, – заметил он с улыбкой.
– Несомненно, – Генриетта вытащила наугад первую попавшуюся бумажку и громко прочитала вслух: – «Твоя истинная любовь – ночь!» Неплохое пророчество для кого бы то ни было…
– Согласен. – Он выбрал бумажку наугад для себя и прочел: – Звезды должны быть твоим жемчужным ожерельем, а мир рубином в твоем перстне.
Генриетта одобрительно кивнула головой.
– Вы только представьте себе, такой чудесный подарок.
Она протянула левую руку, словно выставляя на показ воображаемый рубиновый перстень. Кольцо, подаренное ей на помолвку, она на работу не носила.
Ричард прочитал еще одну надпись:
– Клянусь в верности твоим губам, глазам и волосам.
– Такие милые слова, – грустно произнесла она, поспешив сменить тему разговора. – А как идет ремонт на Мидл-стрит?
Софи была занята своим делом, но время от времени бросала взгляды в сторону Ричарда. Он все еще беседовал с Генриеттой, методично заворачивающей конфеты и о чем-то без умолку щебечущей.