Сакральный футбол

Кибкало Александр

– А почему вы думаете, что дело в кислороде, а не в чем-то другом?

– О, тут целая система контроля. Но вкратце так: при проведении анализов выясняется, что в организме идут окислительные процессы, абсолютно идентичные тем, что идут и при обычном вдыхании воздуха.

– Но что конкретно могут ваши ребята? Эти двое?

– Если коротко, то так. Они бегут 40 километров по 30-градусной жаре при пульсе 40–45 ударов в секунду и четырех дыхательных циклах в минуту.

Наступила пауза. Маранов, пораженный сказанным, некоторое время молча глядел на Провоторова. Потом

встал, потянулся было к сигаретам, но вспомнил, что курить при этом человеке не следует; он просто подошел к окну.

– Сергей, но ведь это невозможно… Я не консерватор, я прекрасно знаю про возможности человека. Но 40 км на жаре вообще пробежать сложно! Обезвоживание! А вы говорите про четыре дыхательных цикла и про пульс сорок…

– На трассе они пьют воду, на ходу – я это не запрещаю. Я тоже думал, что это невозможно. Я многократно это проверял. Особенно у Аркадия – он более мощный. Но знаете, что поразительно? Чем дольше он бежал, тем активнее выделялся внутренний кислород. Он начинал с шести дыхательных циклов в первые полчаса. А в последние полчаса, бывало, выходил и вовсе на три цикла. И я вам больше скажу, Андрей.

Провоторов встал, подошел к Маранову и с улыбкой посмотрел ему в глаза.

– Я думаю, что человек может выйти вообще на такой уровень, что дышать воздухом ему будет не нужно. Вы ведь слышали о том, что продвинутых йогов закапывали на сутки-двое в землю? А потом откапывали живехоньких.

– Ну да. Это известные факты.

– Ну и как вы думаете, чем они там дышали?.. Вот и вам и ответ.

Маранов все понял. Надо влезать в этот эксперимент. Надо запускать в проект этого Провоторова. Лишь бы согласился.

– Будете работать со мной? Мне необходимо, чтобы игроки подошли к сверхвыносливости.

– Ого! Но вам же надо быстро. А быстро не получится.

– А медленно – это сколько?

– При полном интенсиве результат будет через год.

– А у меня есть этот год! До важных контрольных игр. Но вряд ли больше.

– Мне ваш проект интересен. Я сам хочу идти дальше в исследованиях. А у вас тут столько народу? И ведь деньги будут хорошие, так?

– Даже слишком хорошие. Нормальная европейская зарплата. Хорошего инженера или классного врача.

– Ого! Я согласен. Договор будем подписывать?

– Конечно! Оформим согласно штатному расписанию. Найдем вам должность. Тут будет работать целая команда медиков. Вы будете иметь возможность анализировать совершенно разные данные. Приборные, анализы, БМРТ.

– Отлично! По рукам!

Следующим был инженер, конструктор и изобретатель Игорь Гарпунов. Это был невысокий сухощавый человек 72 лет от роду, абсолютно лысый, с усталым, но цепким и внимательным, буквально сверкающим взглядом. Это очень удивляло всякого, кто видел его: при такой заурядной внешности такие яркие, пронзительные глаза казались словно бы искусственными, будто бы вставленными в глазные впадины его резко очерченного черепа.

Он был немногословен. Тут же вставил флешку в компьютер Маранова и начал выводить на экран изображения.

Сначала он показал устройство для скоростной подачи

мячей. Гарпунов сделал уже анимированную динамическую трехмерную модель: устройство, представлявшее из себя пузатый контейнер с выпирающей сзади трубой и дырой спереди, выплевывало мячи с неимоверной скоростью.

– Пневмо? – спросил Маранов.

– Разумеется. Сжатый воздух. Чего мудрствовать? – отвечал Гарпунов.

– На какое расстояние подача?

– На любое. В пределах поля.

– Скорость?

– До двухсот.

Маранов прикинул. Скорости в двести км в час было предостаточно. Самый сильный удар сильного игрока обычно не превышает 150 км в час.

Гарпунов коротко изложил суть схемы:

– Угол наклона меняется как угодно. Мячу придается любое вращение. Скорость вращения регулируется.

– Вот как!

Андрей задумался. Это они вообще не оговаривали. Гарпунов сам понял, что это нужно. Это означало, что принимающий мяч игрок может бить по мячу, учитывая направления его вращения – щечкой, внешней стороной стопы, подъемом с вращением вправо, влево – как угодно. Такого, скорее всего, ни у кого в мире не было.

– Игорь, скажите, а как задается вращение?

– Ну, так… Придумал контур. Мяч стоит на площадке; пневмоструя задает любое вертикальное вращение. Площадка с углублением по диаметру мяча. Задаем площадке угол, скорость вращения, побрасываем снизу струей из нижнего притока. Основная струя подается сзади, и мяч выплевывается с вращением. Все просто… Но с этой площадкой повозиться пришлось. Много расчетов.

– А что, все схемы отработаны? Готов к производству?

– Обижаешь, шеф! Полностью. До шестеренки! Хоть сейчас в серию.

– Ну вы даете! А что еще?

– Ну эти… как вы их называете. Биороботы… Инопланетнички.

– Манекены? Сделали? Ого! Давайте.

Гарпунов вывел сразу же анимированную схему, в которой манекены, способные двигать конечностями и головой, перемещались по полю в любых направлениях. Гарпунов задал множество параметров установки манекенов. Красной точкой была помечена позиция нападающего. В зависимости от его расположения манекены, движущиеся в три ряда, в разной очередности, используя разные ноги и корпус, перекрывали нападающему направление удара. Если нападающий прицеливался быть в правый угол левой ногой, манекены перекрывали ему этот угол. Если он собирался бить правой в нижний правый, манекены закрывали это направление. В воротах метался манекен – вратарь. Он двигался на монорельсе не только вдоль линии ворот, но мог также двигаться по дугообразным монорельсам во вратарской площадке.

Эта работа просто поразила Маранова. Он вообще не предполагал, что все будет сделано так – просто и оптимальным образом.

– Ну, Игорь! Нет слов! Получается, как в игре моего детства – настольный футбол!

– Похоже.

– И я могу фишки ставить, как хочу. Надо нападику отработать удар с левой – ставлю так. Надо с правой – ставлю эдак! Гениально! Выиграем чемпионат – вы будете героем на века!

– Да насрать мне, – равнодушно отмахнулся Гарпунов. – Вы выиграйте! Порадуйте народ. У тебя игроки-то хоть есть?