Сакральный знак Маты Хари
Шрифт:
– Так что, даже бомбардиру Маслову не продашь? – кротко глядя на малайца, уточнил блогер.
– Хорошие деньги – это сколько? – наморщив лоб, не к месту осведомился проводник.
Макс достал из портмоне внушительную пачку банкнот и, продемонстрировав интересующемуся, проговорил:
– Как справедливо заметил Виктор Гюго, в чужой стране путешественник – мешок с деньгами, который все норовят побыстрее опорожнить.
– Пойдем, – секунду поколебавшись, решительно приказал гид, пропуская мимо ушей афоризм французского классика.
И, приминая высокую траву, направился к белому конусу. Недоумевая
– Бивень Ганеши великому Маслову не нужен?
– Не нужен, – категорично отрезал блогер, с разочарованием осматривая протягиваемую гнилушку, ибо полагал, что гид привел его сюда именно за этим.
Но он ошибся. Сбив ногой буйную траву и вытоптав небольшую площадку, малаец приблизился к высоким запертым дверям и, повозившись с навесным замком, сноровисто его отпер при помощи ножа. Затем потянул на себя тяжелую, просевшую дверную створку, с трудом преодолевшую сопротивление травы, и заглянул в просторный зал, скрывавшийся внутри белого конуса. Пахнуло затхлостью и лежалыми благовониями. Следуя за проводником, Макс зачарованно крутил головой по сторонам, рассматривая поблекшую роспись стен, резные, с щербинами, цветы на колоннах и слушал пояснения:
– Это храм господа Шивы! Сейчас святилище заброшено, а много-много лет назад было невероятно знаменито. Здесь танцевали грациозные девадаси [3] и совершались кровавые жертвоприношения.
– Прямо здесь и совершались? – недоверчиво переспросил Маслов, снимая интерьер заброшенного храма.
– Вот на этом самом алтаре, – малаец горделиво указал на каменное возвышение, покрытое толстым слоем пыли.
Приблизившись к алтарю, Максим с уважением провел рукой по холодному камню и двинулся в обход, интересуясь, что находится позади. Он обошел каменный помост и, заглянув в нишу, обнаружил черный лакированный ящик размером с коробку от посудомоечной машины. Лак на ящике потрескался от старости, роспись потускнела. Пока россиянин рассматривал странные отверстия на всех его четырех стенках, гид уже заходил с другой стороны.
3
Д е в а д а с и (санскрит) – дословно – рабыня бога, храмовая танцовщица, занимавшаяся священной проституцией.
– Помогай, – кряхтя, распорядился он, хватая ящик за бока и вытягивая из-под алтаря.
– Что там? – оживился Маслов. – Предметы индуистского культа? Обрядовая утварь?
– Сейчас увидишь, – пробормотал малаец. – Это я готов тебе продать. За хорошие деньги.
Заинтригованный, Макс потянул за свою сторону, извлекая ящик на свет, скупо падающий на каменные плиты пола из маленьких
– Что это? – растерянно выдохнул покупатель.
– Не что, а кто, – заулыбался гид. – Это садху. Святой подвижник.
– Еще один? – недоверчиво прищурился блогер. – А его ты почему за деньги не показываешь?
– Я пробовал показывать. Этот неинтересный, любителей на него нет. Смотреть смотрят, но денег не платят. Можешь его купить.
– Давай хоть вынем твоего садху из упаковки, я посмотрю, что покупаю. А то, кроме макушки, ничего не видно.
Малаец бесцеремонно ухватил святого отшельника за пегую гриву и с силой потянул вверх.
– Аккуратнее, – заволновался Макс, с тревогой наблюдая, как гид вытягивает из ящика похожую на мумию иссохшую фигуру, много десятков лет назад застывшую в позе лотоса.
– Что ему сделается? – беспечно откликнулся продавец.
– Он живой? – с сомнением в голосе протянул покупатель, заглядывая в застывшее шоколадное лицо отшельника.
– Живой, – уверенно кивнул малаец. – Это йогин, кудесник. Просто принял обет, потому и кажется мертвым. Не веришь? Вот, смотри!
Продавец вытащил булавку и быстро уколол йогина в сухую руку. И тут же на смуглой коже садху выступила алая капелька крови.
– Это твоя кровь, – недоверчиво прищурился Маслов.
– Сам уколи, – протянул булавку малаец.
Максим взял булавку и ткнул в выложенную на бедро ногу шивопоклоннику. И тут же увидел на кончике иглы кровавый след.
– Ты видишь? Это его кровь! Садху!
– Ну да, наверно, – нехотя согласился блогер. – И чем ты его кормишь?
– Его я не кормлю. Ему не надо.
– Вот и славно, меньше хлопот, – обрадовался россиянин, подхватывая легкого и сморщенного, как полая тыква, йогина и упаковывая его обратно в футляр. – Этот подарок отцу гораздо больше понравится. Хотя бы не смердит.
Подхватив ящик с двух сторон, парни устремились к выходу из храма. Солнце скрылось за гору, повеяло сыростью.
– Макс, давай скорее, сейчас как ливанет, – подгонял малаец, отстраненно наблюдая, как, вытряхнув подвижника и усадив его на траве, блогер любуется покупкой, со всех сторон направляя на него камеру. Само собой, с транспортировкой подарка могли возникнуть проблемы, но Макс планировал отправить ящик с дипломатической почтой, ибо в консульском отделе трудился его хороший приятель Сева Бутырцев.
– Не торопи меня, Дэвид, мне же надо снять парнишку на пленэре, – отмахивался Макс, слоняясь вокруг застывшей в позе лотоса фигуры.
– Я не хочу попасть под дождь. В джунглях – то еще удовольствие. Ты оставайся, я поехал, – малаец решительно двинулся к красному «Suzuki», и только тогда Маслов свернул видеокамеру и принялся торопливо убирать свое приобретение обратно в футляр.
Когда окислившиеся от времени медные клипсы на крышке были защелкнуты, путешественники укрепили лакированный ящик на сиденье так, чтобы оставалось место для Макса, и, то и дело поглядывая на затянутое тучами небо, тронулись в обратный путь.