САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА
Шрифт:
– И никакой это не остров, - загорячился Парацельс, - потому что где остров, а где целый континент.
– Вы хотите сказать, что мы на виду целого континента? – вежливо переспросил Сакуров, испытывая некое двойственное отношение к присутствующему в его каюте. С одной стороны, лично к Парацельсу он не питал никакой особенной, по принципу чистой субординации, почтительности. В то время как к капитану судна…
– Ну, конечно! – взмахнул руками Парацельс и нечаянно сбил капитанскую фуражку на затылок. – Что же вы, батенька, Африку не узнали?
– Африку? – снова переспросил Сакуров и потянулся к иллюминатору поближе. Дело в том, что в бытность свою моряком Константин
– Ну, конечно, Африку! – пуще прежнего загорячился Парацельс. – Какой вы после этого к чёрту штурман, если Трапезунд от Африки отличить не можете!?
– Но я… - попытался оправдаться Сакуров тем, что ничего такого даже не думал. То есть, про чёртов Трабзон с меркантильными турками, у которых ему не удалось выменять ничего путного на две бутылки традиционной водки, Константин Матвеевич таки подумал, но даже не думал сравнивать его с Африкой. А уж говорить такую ересь в присутствии целого капитана, потому что как можно сравнивать какой-то занюханный черноморский порт, где хрен положили на традиционную советскую водку, с целым континентом? Хотя гора в океане мало походила на целый континент.
– Нет, он ещё оправдываться! Нет, он ещё спорить! – ещё больше разволновался, хотя куда уж больше, капитан.
– Да я…
– Молчать! – завизжал Парацельс. – В иллюминатор марш-марш!
– Это ещё зачем? – запротестовал Сакуров, но барашки на судовом окне стал откручивать.
– Шлюпка там у тебя под иллюминатором. Понял? Мухой в неё и – марш-марш в Африку! Нам же надо поспеть к Сакуре, поэтому жив-ва!
Константин Матвеевич вылез из иллюминатора и увидел шлюпку с каким-то негром на вёслах. Шлюпка была шестивесельная, негр – один.
«Ну, ничего, сейчас мы с кэпом подсядем и как-нибудь отгребёмся, - стал соображать Сакуров, - но почему такая спешка? Раньше, сколько я помню, мы никуда не гнали. И потом: какая на хрен Сакура в Африке?»
– Какая надо! – заорал Парацельс и боднул Сакурова в зад своей фуражкой.
«Вот докопался», - подумал Константин Матвеевич, примериваясь, как бы ему ловчее соскочить в раскачивающуюся на небольшой волне шлюпку с нахально ухмыляющимся негром. Одновременно Константин Матвеевич навскидку определил водоизмещение судна, которое он сейчас покидал несколько двусмысленным способом, высоту бортов, остойчивость и прочие параметры вплоть до качества надраенности ближнего скоб-трапа. А потом, когда определил, принялся рассматривать татуировку у себя на спине. Как это у него получалось, Сакуров не задумывался, но очень заинтересовался синим с красными фрагментами рисунком. В общем, татуировка напоминала морскую карту с обязательной розой ветров в нужном углу, курсами судов и отметками глубин и всевозможных отмелей. Больше того: на татуированной карте имелся похожий остров в виде единственной горы, именуемый авторитетным (в форме капитана) Парацельсом Африканским континентом, на одном из курсов красовался топографический кораблик, а рядом с корабликом была пририсована крохотная шлюпка, откуда невозможно скалился трудолюбивый негр. Затем на татуировке нарисовались масштабированные Сакуров с Парацельсом, первый сел на вёсла, второй взялся за румпель и карта на спине Константина Матвеевича ещё более (если учитывать скалящегося негра) оживилась. Что касается последнего, то он оказался вовсе не трудолюбивым, а совсем наоборот, потому что пересел на носовую банку и стал петь какую-то зажигательную негритянскую песню.
«Интересная татуировка, - подумал раздвоившийся Сакуров, упираясь на вёслах и разглядывая свою спину, - можно сказать, татуировка не только живописная и поучительная
И, пока один Сакуров грёб туда – не знаю куда, поскольку в таком состоянии он ощущал себя только за вёслами и ни черта, кроме вёсел, не видел, второй продолжал разглядывать свою собственную интересную спину и наблюдать жестикуляцию экзотического капитана, очевидно ругающего старпома за неправильно выбранный курс.
– Стою я над Днипром, тай думку гадаю (44), - завывал негр, а Сакуров, разглядывающий татуировку на собственной спине в виде морской карты, думал о том, что вот какие бывают интересные негритянские песни и что капитан зря ругает масштабированного Сакурова за неправильно выбранный курс.
«А может, он и не ругается вовсе, ведь его я, в отличие от негра, совсем не слышу, - прикидывал тот Сакуров, который разглядывал спину, - может, он просто от москитов отмахивается… Хотя какие к чёрту москиты в пяти милях от береговой полосы?»
Как Сакуров подумал, так тотчас услышал голос Парацельса.
– Куда тебя несёт, зараза? Левее бери, левее! Мористей, в общем! А то комары совсем одолели… Москиты, то есть…
«Чтоб ты понимал, химик хренов», - с раздражением думал тот Сакуров, который упирался на вёслах, потому что от лица именно этого Сакурова ему захотелось накостылять по шее и капитану, и «трудолюбивому» негру, чья песня стала-таки уже надоедать изнемогающему старпому.
«Да нет, понимать он кое-что должен, - оправдывал капитана другой Сакуров, также имеющий неоспоримое желание размазать крошечного негра по татуированной карте из-за его невозможного Африканского фольклора, - однако дуру кэп кое-где гонит очевидно. Потому что если взять мористей, где на карте чётко показаны вон те две банки (45) и течение вдоль берега, то африканские комары нам всем там покажутся ягодками. Поэтому пусть кэп идёт в жопу, а мы – ранее положенным курсом…»
Тот Сакуров, который разглядывал живую татуировку на собственной спине, с одобрением отметил, как крошечное судно с тремя человечками в ней удачно миновало волнение в районе банок и пошло параллельно берегу, стараясь не попасть в коварное течение. Негр сменил пластинку и запел голосом Киркорова, но в миниатюре, а капитан принялся отмахиваться от летучих рыб, потому что какие на хрен комары в пяти милях от берега пусть даже и самого злачного континента. То есть, москиты, которых а Африке видимо – невидимо.
В это время татуированная карта на спине Сакурова ожила ещё больше, так как остров в виде единственной горы с игрушечной опоясывающей береговой полосой стал извергаться. Вернее, стала извергаться гора. Короче говоря, гора оказалась вулканом, о чём гласила соответствующая надпись на татуированной карте, хотя Сакуров видел эту надпись впервые. Впрочем, он сразу понял, что татуировка на его спине не вполне соответствует стандартам морской карты. Хотя бы по той простой причине, что на морских картах нет никаких поющих негров, и про вулканы в них ничего не говорится. А тут синим по…
В этом месте своего сна Сакуров, разглядывающий карту, забуксовал, потому что не мог точно определить цвета, какой по какому писано. То есть, синий с красным цвета татуировки он определил без труда, однако цвет фона (цвет его кожи) точной классификации по цветовому признаку не подлежал. Такая неточность в мысленном сопровождении процесса разглядывания интересной карты сильно огорчила того Сакурова, который разглядывал свою спину, его огорчение передалось другому Сакурову, который упирался на вёслах, и они принялись спорить. Да тут ещё в спор ввязался и тот Сакуров, который был на карте.