Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

Роббинс Гарольд

Макс посмотрел на него и с улыбкой перевернул тарелку, вывалив содержимое на землю.

– Зачем ты сделал это? – удивленно спросил Майк.

– Теперь я понимаю, почему ты остался здесь надзирателем вместо того, чтобы уехать и жить, как нормальный человек. Когда ты работаешь своей плеткой, ты сводишь счеты со всем миром.

В глазах надзирателя промелькнуло сочувствие.

– Ты так думаешь?

– Да, я так думаю, – холодно ответил Макс.

Негр посмотрел ему прямо в глаза.

– Тогда ты ничего не понимаешь, – мягко произнес он. – Много лет назад, когда я попал сюда, я увидел, как били

человека. Когда его отвязали, тело его представляло собой кровавое месиво. Через два дня он умер. С тех пор, как я взял плетку, никто не умер, а ведь прошло уже больше двенадцати лет. И если бы ты был повнимательней, то заметил бы, что я никогда не бью дважды по одному месту. Я знаю, что меня не любят, но кто-то все равно должен делать эту работу. И уж пусть лучше это буду я, потому что я не люблю причинять людям боль, даже таким дурням, как Джим Ривз.

Макс уставился в землю, размышляя об услышанном. Что-то шевельнулось в его душе. Он протянул Майку кисет. Тот молча взял его и свернул сигарету. Так они и сидели рядом без слов, дымя сигаретами.

* * *

Джим Ривз вошел в барак. Прошел месяц с того момента, как он, согнутый, вымазанный собственными нечистотами, с глазами бешеного животного, выполз из клетки. Подойдя к нарам, где лежал Макс, он тронул его за плечо. Макс приподнялся.

– Я собираюсь удрать отсюда, – сказал Ривз.

– А почему бы нам всем не сделать этого?

– Не смейся, краснокожий, – сердито произнес Ривз. – Я знаю, что говорю.

– Я понимаю, но пока это никому не удалось.

– Есть выход, но для этого нужны двое. Поэтому я и пришел к тебе.

– А почему ко мне, а не к кому-нибудь другому?

– Потому что большинство из них горожане, а нам придется идти через болота.

Макс сел на нарах.

– Теперь я понимаю, что ты тронутый. Никто не сможет пройти через болота, они тянутся на сорок миль, и там водятся аллигаторы и змеи. Есть только один путь – на север, через деревню.

Улыбка растянула лицо Ривза.

– Я тоже так думал. Конечно, легче идти по дороге. Безусловно, легче. И главное – им даже не придется пускать собак по следу; любой чертов индеец с удовольствием поохотится на нас. – Он опустился на колени рядом с нарами. – Есть только один путь, через болота. Я все придумал. У нас будет лодка.

– Лодка? – воскликнул Макс. – Где же, черт возьми, мы ее найдем?

– Надо немного подождать. Начальник тюрьмы продал нас плантаторам. Труд заключенных дешев, и он таким образом набивает свой карман. Рисовые поля залиты водой, там полно лодок.

– Ну, не знаю, – засомневался Макс.

Глаза Ривза загорелись животным огнем.

– Ты хочешь провести два года жизни в тюрьме, мальчик? Выбросить их псу под хвост?

– Я подумаю и дам тебе знать.

Ривз скрылся в темноте, а в барак зашел Майк. Он направился прямо к нарам Макса.

– Он уговаривает тебя бежать с ним через болота? – спросил надзиратель.

– Откуда ты знаешь? – удивился Макс.

– Он уговаривает всех, но все отказываются. И я подумал, что он и к тебе будет приставать. Не соглашайся, мальчик, – мягко сказал Майк. – Как бы заманчиво это ни выглядело, не соглашайся. Ривз так и кипит от ненависти, он не думает, сколько зла принесет своим побегом.

Макс

уставился в темноту. Единственное, что имело смысл в словах Ривза, так это два года, которые так не хотелось терять. Ведь через два года ему будет двадцать один.

11

– Вот это действительно еда, – восторженно сказал Майк. Он сидел рядом с Максом, держа в руках полную тарелку с требухой, зеленью и картофелем.

Машинально пережевывая пищу, Макс устало взглянул на него. Конечно, эта еда была лучше тюремной. В тюрьме они за неделю не съедали столько мяса, сколько сейчас было в их тарелках. Но Макс не был голоден. Он очень устал, так как все эти дни, не разгибаясь, работал на рисовом поле. Ему казалось, что он уже никогда не выпрямится.

По другую сторону от него сидел Ривз и еще один заключенный. Пережевывая жирный кусок мяса, Ривз обратился к Максу:

– Ты уже подобрал себе девчонку?

Макс покачал головой. Все они были хороши. Индейские девушки – молодые и сильные, в коротких юбочках, с крепкими бедрами и ногами. Многие из них работали на полях рядом с мужчинами. Их волосы развевались на ветру, их зубы блестели, их запах дурманил. Они не смущались того, что мужчины – заключенные, главное, что это были мужчины.

– Я слишком устал, – сказал Макс, растирая лодыжку. Она ныла от кандалов и длительного стояния в воде.

– А я нет, – сказал заключенный, сидевший рядом с Ривзом. – Я ждал этой недели целый год и не собираюсь упустить своего.

– Вот это правильно, – сказал Ривз, обращаясь к Максу. – В мире нет ничего лучше индейских девушек.

– Верно, парень, – поддержал его заключенный.

– А ты подобрал? – спросил Ривз у Майка.

Майк молча продолжал есть. Лицо Ривза потемнело.

– На поле-то тебя не видно. Расхаживаешь с ружьем да показываешь девчонкам, что у тебя в штанах. – Майк снова промолчал, тщательно вытирая тарелку куском хлеба. – Только какая-нибудь полоумная может хотеть такого негра, у которого конец больше, чем моя рука. Думаю, что тебе никогда не удастся трахнуть белую девушку, а ведь вы, негры, только об этом и мечтаете.

Майк сунул в рот последний кусок хлеба, прожевал его и с сожалением посмотрел на пустую тарелку.

– Да, хорошо, да мало.

– Я с тобой разговариваю, черномазый, – сказал Ривз.

Впервые за все время Майк посмотрел на него. Он перегнулся через колени Макса и схватил Ривза за горло. Голова Ривза повисла на уровне его лица.

– Ты разговариваешь со мной, уголовник? – Из горла Ривза вырвался хрип. Майк осторожно потряс Ривза. – Запомни одну вещь, уголовник. Я надзиратель, а ты заключенный. Если хочешь сохранить здоровье, заткни свою пасть.

Руки Ривза беспомощно мелькали в воздухе, лицо побагровело. Майк еще немного потряс его и отбросил к бараку. Ривз ударился спиной об стену и сполз на землю. Губы его шевелились, но он не мог произнести ни звука.

– Ты все понял, уголовник? Все понял? – Майк улыбнулся и поднял пустую тарелку. – И нет ничего страшного в том, что мне захотелось еще. Клянусь, что ничего не ел вкуснее.

Когда надзиратель удалился, Ривз вскочил.

– Я убью его! – заорал он. – Клянусь богом, перед тем, как я удеру отсюда, я убью его.