Салават-батыр
Шрифт:
— Живее, коняшка, быстрей-быстрей!
Дома батыра с нетерпением поджидали жены. Приласкав их обеих и маленьких сыновей, он глотнул воды и приступил наконец к трапезе:
— Ля илляхи илляллаху…
После вечернего намаза Салават решил заняться чтением. Придвинувшись поближе к пламени свечей, он стал перебирать стопку книг в бархатных и кожаных переплетах. Если прежде Салавата интересовали мунажаты великих Фирдауси, Саади и Навои и он даже пытался выучить некоторые из них наизусть, то теперь он увлекся произведениями Джами «Саламан и Абсаль» и древнебашкирского поэта Кул Гали «Кысса-и Йусуф».
Салават
Читая о его коварстве, Салават невольно сравнивал жизнь людей той эпохи с судьбой башкирского народа, делая важные для себя выводы. В общем, с каждой прочитанной книгой Салават открывал для себя все больше и больше нового. Не довольствуясь литературой, которую ему приходилось брать у муллы Арыслана, он при случае выписывал нужные книги из дальних мусульманских стран.
Узнав об интересе Салавата к наукам, Юлай возмечтал отправить его, при посредничестве академика Рычкова, учиться в Петербург.
Связи с Рычковым Юлай не терял. На исходе зимы в Шайтан-Кудейскую волость приехал по его приглашению его младший сын.
Тянувшийся к общению с образованными людьми Салават от души радовался их новой встрече.
— Здорово, что вы к нам опять приехать надумали, — сказал он Николаю, пообещав ему показать окрестности.
— Спасибо, дружище. Больше всего мне хотелось бы проехаться по зимнему лесу, — ответил тот.
— Договорились, я повезу вас в лес, дорогой кунак, — кивнул Салават.
— А имеется ли там какая-нибудь сторожка?
— Избушка есть, зимовье охотников.
— Что ж, тогда давай завтра же и отправимся, — предложил гость.
— Ладно, — согласился Салават и, подозвав к себе работника, велел ему подготовить самых отборных лошадей.
— А мне с вами ехать? — спросил хезмэтсе.
— Нет, не нужно. Ты лучше о сене позаботься. Заготовь побольше, чтоб коням хватило, да оставь рядом с избой.
— Сена там и так вдоволь, — заверил тот.
Перед отъездом Юлай, пришедший проводить молодых людей, отвел сына в сторону и потихоньку предупредил его:
— Не вздумай, улым, с кунаком своими потаенными мыслями делиться. Не забывай нашу поговорку: «с урысом дружи, а топор за поясом держи».
— Не забуду, атай, не тревожься, — поспешил успокоить его Салават.
— А вы надолго собрались? — поинтересовался отец уже в полный голос.
— На недельку — на полторы, — на ходу бросил тот, спеша к приятелю.
Оседлав лошадей, они тут же тронулись, увлекая за собой навьюченную припасами яловую кобылицу.
Даже после того как прекратились акман-токманы, теплее не стало. Весна запаздывала. От морозца перехватывало дыхание и немного першило в горле. Время от времени налетал резкий ветер, заставляя путников зябко ежиться.
Пока ехали, Николай выспрашивал, какие звери водятся в здешних лесах.
— О, в наших лесах, слава Аллаху, столько живности! Чего только у нас нет! — похвастался Салават.
— А волки не донимают?
— Случается, шныряют в зимнюю стужу возле аулов.
— Еще бы, ведь они до домашней скотинки весьма охочи, — заметил Николай.
— Нет, — возразил Салават, отрицательно покачав
— Мне тоже, между прочим, приходилось слышать, что, общаясь с людьми, волки умнеют, — сказал Николай. — А ведь и вправду, животные, которые никогда не сталкивались с человеком, его не боятся. Я читал, например, что белый медведь человека не боится. А вот олени, лоси, кабаны, бурые медведи, зайцы, лисы и разные птицы даже человеческого голоса и запаха пугаются.
— Тут нечему удивляться. Человек с давних пор на них охотится. Страх впитался в кровь и передается из поколения в поколение. И такое бывает не только у зверья, но и у людей. Знаете, что говорят наши башкирские женщины своим детям, когда те плачут? Они их пугают: «Тихо, вон урыс идет!» И вот так уже лет двести. Этот страх у нашего народа в крови, — с горечью рассуждал, увлекшись, Салават, но вспомнив родительское наставление, спохватился и постарался замять нежелательный разговор: — Человек быстро к хорошему привыкает и перестает бояться, когда ему ничто не грозит. Взять наши семьи. Мы же не враждуем между собой. Отношения у нас, Алага шюкюр, хорошие. — Заговорив об этом, Салават снова переключился на животных, но и тут не смог воздержаться от намеков: — Слыхал я про слонов… Когда люди стали в слонов из ружья палить, те стали на них набрасываться.
Николай то ли постарался сделать вид, что не расслышал нечаянно вырвавшихся у Салавата слов, то ли на самом деле не придал им значения. Он, как ни в чем не бывало, продолжал рассуждать на интересующую его тему.
— Мне приходилось слышать, что иной раз животные, спасаясь от опасности, бросаются за помощью к людям, — сказал он.
Салават, обрадовавшись, что его неосторожность не возымела никаких последствий, с готовностью откликнулся:
— Конечно! Я и сам был свидетелем! В прошлом году я случайно увидал, как орел за ласточкой охотился. Та, бедная, не знала, как от него избавиться. Металась то влево, то вправо, а когда уже не осталось никакого выхода, бросилась вниз и схоронилась в кустах рядом со мной. А в другой раз случилось так, что на моих глазах ястреб хабантургая [55] преследовал. Так он кинулся ко мне прямо на грудь. Я и прикрыл его ладошкой. Как только ястреб улетел, я решил выпустить птичку. А она так вцепилась в мое платье, что я еле-еле ее отодрал. Кажись, даже коготки поломались.
55
Хабантургай — жаворонок.
После этого оба замолчали. Воспользовавшись наступившей заминкой, Салават подъехал к плетущейся сзади кобыле, чтобы поправить закрепленный на ее спине груз. Подтянув и перевязав заново ремни, он вернулся назад и снова поехал рядом с Николаем.
— А еще один интересный случай мне Селяусен рассказывал, — продолжал Салават. — Как-то, когда были они с отцом в лесу, Селяусен заметил прямо на зеленой траве какую-то тень. Он пригляделся и увидал орла, который волка преследовал. И что вы думаете? — Волк с перепугу под арбу бросился. Орел уже улетел, а он все сидит, с людей глаз не спускает.