Сальери
Шрифт:
Считается, что Глюк оставил наследство в 600 тысяч ливров, и это наглядно свидетельствует о том, что композиторы в те времена неплохо зарабатывали. Впрочем, не все композиторы, а только самые успешные среди них.
Борис Кушнер констатирует:
«Закончилась эпоха в истории оперного искусства. Сальери потерял близкого друга, учителя и покровителя. О характере их отношений говорит следующий выразительный эпизод. Сочиняя по заказу из Парижа кантату Le Jugement dernier,Сальери дошел до места, где должен был говорить Иисус. Композитор хотел поручить эту партию высокому тенору, но перед окончательным решением пришел посоветоваться к Глюку Старый мастер одобрил выбор и полусерьезно, полушутя добавил: “Скоро я смогу совершенно точно сообщить вам из иного мира, в каком ключе говорит Спаситель”. Через четыре дня его не стало» {132} .
ОПЕРА «АКСУР, ЦАРЬ ОРМУЗА»
После парижского успеха «Тарара» Сальери по праву мог рассчитывать на постоянный поток заказов от местной оперы. Он уже готовился унаследовать мантию маэстро Глюка, однако приближавшаяся Великая французская революция спутала композитору все карты. С мечтами о продолжении карьеры одновременно во Франции и Австрии пришлось расстаться, поэтому Сальери вернулся в Вену — и, как выяснилось чуть позже, поступил правильно.
В 1788 году Сальери написал героико-комическую оперу «Хублай, великий хан татарский» (Cublai, gran Kan de’ Tartari)на либретто Джованни Баттиста Каста. Эта опера доставила ему большие неприятности при дворе. Дело в том, что автор либретто после посещения Санкт-Петербурга создал эпопею в стихах под названием «Татарская поэма». В ней он описал интриги русского двора, жестокость правления Екатерины Великой, едко обличил «татарские» дворцовые нравы.
Поселившись в Вене, Касти попросил у императора Иосифа II согласия на издание своей поэмы, но тот запретил публикацию — в те годы австрийская и русская армии вместе сражались с турками. Тогда Касти договорился с Сальери и переработал поэму, изменив сюжет и превратив ее в оперное либретто. Теперь произведение стало пародией на Петра I и эпоху его правления, где было всё — от беспробудного пьянства до невиданной жестокости. Есть там и сцена со стрижкой боярских бород. Не желая конфликтовать с Екатериной II, император вынужден был запретить и это представление [38] .
38
В связи с этим Марио Корти делает предположение: «Интересно, мог ли Пушкин знать о существовании оперы Сальери, пародирующей образ великого Петра? Может быть, он написал пьесу “Моцарт и Сальери” в отместку за его, Сальери, издевательское отношение к Петру, столь почитаемому Пушкиным? Эта теория, теория о том, что Пушкин мог написать пьесу “Моцарт и Сальери”, чтобы отомстить за сатиру на Петра Великого, показалась мне страшно привлекательной. И я, подражая Пушкину, придумал такие строки:
Мне не смешно, когда
Сальери в пылкой злобе
Тревожит тень Великого Петра». ( Корти М.Указ. соч. С. 124.)
Впрочем, Марио Корти сам называет это свое предположение «гипотезой ради гипотезы». При этом он отмечает, что сделал его исключительно для того, «чтобы показать, что иногда человек способен закрывать на всё глаза ради красивой теории, красного словца или сюжета». (Там же.)
С другой стороны, тот же Иосиф II, заинтересовавшись успехом «Тарара», поручил Сальери и Лоренцо да Понте, единственному на тот момент итальянскому либреттисту, оставшемуся в австрийской столице, сделать из «Тарара» итальянскую оперу для постановки в Вене. Небезынтересно отметить, что император вторично (в первом случае это была «Свадьба Фигаро» Моцарта, представленная в Бургтеатре 1 мая 1786 года) заказал оперу по политически взрывоопасным произведениям крамольного Бомарше.
Что касается произведения Моцарта, то с 1 мая по 18 декабря 1786 года «Свадьба Фигаро» давалась девять раз, но денежные сборы оказались весьма слабыми. Наверное, правы те, кто говорит, что эта вещь слишком опередила свое время, чтобы завоевать единодушное признание. А может быть, жители Вены тогда просто не поняли всей глубины моцартовской оперы. В Праге ее успех оказался значительно большим, но это все равно было не то, о чем мечтал тридцатилетний Моцарт. Как отмечает Марсель Брион, «композитор не только не достиг ожидаемого им самим продолжительного успеха, но, напротив, разочаровал многих своих почитателей, которые от него отвернулись» {133} .
Иное дело — Сальери. Столкнувшись с огромной разницей в эстетике и вокальной технике итальянской и французской оперы, он и Лоренцо да Понте радикально переделали «Тарара» и в конечном итоге создали совершенно новую оперу, получившую название «Аксур, царь Ормуза».
Премьера этой оперы состоялась в Вене 8 января 1788 года. Дата была выбрана не случайно. Дело в том, что 6 января имело место бракосочетание эрцгерцога Франца и уже известной нам принцессы Вюртембергской. Император созвал в Вену массу гостей, и премьера «Аксура», прославлявшая столь важное событие в жизни будущего императора Австрии, оказалась весьма кстати. К тому же содержание оперы удачно «наложилось» на антитурецкие настроения, усиливавшиеся в австрийском обществе накануне войны с Оттоманской империей.
Друг Сальери Игнац фон Мозель считал «Аксура» наилучшей из всех итальянских «серьезных опер» (опера-сериа). А Эрнст Теодор Амадей Гофман, побывавший на представлении в своем родном Кенигсберге, писал в 1795 году литератору Теодору Готлибу фон Гиппелю: «Музыка этой оперы, как всегда у Сальери, превосходна: богатство мыслей и совершенство декламации ставят ее в один ряд с произведениями Моцарта» {134} .
При этом Гофман был ярым поклонником Моцарта и даже поменял свое имя Вильгельм на Амадей, так что в его устах это было великой похвалой. Франц Шуберт также высоко ценил оперу «Аксур», а немецкий дирижер и композитор Фердинанд Хиллер в 1855 году сказал Джоаккино Россини: «Опера “Аксур” принадлежит к моим самым ранним итальянским воспоминаниям». И Россини живо откликнулся на это замечание: «Она содержит великолепные места» {135} .
В течение 80-х и 90-х годов XVIII века опера «Аксур» пользовалась огромным успехом, причем не только в Вене, где лишь в придворных театрах она была поставлена более сотни раз. В различных переводах опера быстро приобрела общеевропейскую популярность. Были сделаны три немецких перевода, переводы на русский и польский языки. В 1814 году опера была даже поставлена (в португальском переводе) в далеком Рио-де-Жанейро. Однако вскоре она исчезла из репертуара оперных театров. Предпринятая в 1988 году попытка возродить «Тарара» после 160-летнего перерыва закончилась неудачей. Известный историк музыки Фолькмар Браунберенс относит это на счет дефектов постановки, но вполне возможно, что «Тарар» был настолько актуален для своего времени, настолько связан с ним, что в наши дни выглядит слишком архаичным.
Отметим, что 29 октября 1787 года в Праге состоялась премьера оперы Моцарта «Дон Жуан». Премьера эта имела место на две недели позже запланированной даты. Почему? Да потому, что певцы недоучили свои партии, а сам Моцарт дописывал последние страницы партитуры ночью накануне премьеры, из-за чего музыкантам вручили ноты прямо перед выходом на сцену.
Сравнивая «Аксура» с «Дон Жуаном» Моцарта, Лоренцо да Понте заявлял, что не знает, какая из двух опер совершеннее по музыкальным достоинствам. А вот в книге одного из первых русских музыкальных критиков А.Д. Улыбышева, которая была издана в 1843 году на французском языке и называется «Новая биография Моцарта», мнение высказывается гораздо более резкое: «Опера “Дон Жуан” имела совсем иную судьбу. Она была плохо поставлена, плохо отрепетирована, плохо сыграна, плохо спета и еще хуже понята, и ее полностью затмил “Аксур” Сальери» {136} .
После этого Улыбышев делает следующее заключение:
«Оставляю психологам заботу решить, каким был день, когда Сальери одержал публичную победу над Моцартом, — самым хорошим или самым жестоким в его жизни. Он победил благодаря невежеству венцев, благодаря своему таланту музыкального директора <…> и благодаря преданности своих подчиненных. Он мог быть доволен со всех этих точек зрения; но Сальери при этом был <…> еще и великим музыкантом» {137} .
А обиженный Моцарт тогда заявил: «Эта опера не была сочинена для венской публики, она лучше подошла для Праги; но, по сути, я сделал ее лишь для себя и своих друзей» {138} . Но на самом деле в области музыки жители тогдашней Вены вовсе не были невеждами. А сочинения Сальери как в жанре оперысериа, так и в жанре оперы-буффа ценили не только простые меломаны, но и знатоки. «Недаром тот же Россини, сказав, что “Аксур” содержит великолепные места, тут же добавил: “как и все его оперы”. И не случайна европейская слава Сальери» {139} .