Сам себе властелин 4
Шрифт:
Мы въехали во двор замка. Негусто — из внутренних строений сохранился только приземистый дом с бойницами вместо окон.
Харзакин, орк, командующий эскортом, выставил охрану и быстро организовал готовку обеда. Развели костёр, повесили над ним котёл и принялись варить там что-то вкусно пахнущее.
— Идём, — махнул я Сене, — осмотримся пока.
Монстр согласно кивнул: к котлу его не пускали, чтобы не начал пробовать раньше времени.
Первым делом мы обошли угловые башни. Но ничего интересного не нашли:
— О, лестница на второй этаж, даже целая.
— Угук.
Сеня взял меня за локоть и покачал головой.
— Что?
— Угук.
Монстр выставил руку и предупредительно покачал пальцем туда-сюда.
— Нет? У тебя что, тоже мурашки бегут, как у Шагры?
— Угук!
В ответ монстр часто закивал и показал какого размера у него эти самые “мурашки”.
— Поверю на слово. Тогда возвращаемся, еда уже должна быть готова.
Обед прошёл в весёлой и дружественной атмосфере. Вот только Шагра постоянно косилась по сторонам и поводила плечами, будто замёрзла. Я хотел её подбодрить, чтобы не нервничала, но не успел.
— У-у-у-у-у!
Жуткий замогильный вой раздался из старого арсенала.
— У-у-у-у-у!
Первой вскочила Шагра.
— Бежим! Светлое чудище!
Остальные орки подорвались и кинулись в сторону ворот.
— Стоять!
Я заорал так, что перекрикнул даже вой из арсенала.
— Куда намылились, смельчаки?
— Так, там это…
— И что? Ну воет, да. Вдруг у него живот болит или мизинцем на ноге об угол ударился? Сейчас разберёмся, почему нам обедать мешают.
Подозвав скелетов, я направился в сторону арсенала.
— Владыка, не надо! — Харзакин попытался меня удержать, — ешли оно ваш шъешт, что я Уру-Буке шкажу?
— Скажешь, что убежал за ворота, испугавшись воя.
Орк скорчил жуткую рожу, пинками заставил воинов взяться за оружие и первыми войти в арсенал. Не перестают орки меня удивлять — на эльфов в атаку бросаются так, что за уши не оттянешь, а в байки про светлую бабайку верят.
Внутри арсенала было пусто. Никаких чудовищ, ни светлых, ни тёмных.
— Проверим на втором этаже.
Сеня недовольно угукнул, но спорить не стал. Вот только подняться туда нам не дали. За спиной, у самого входа, жахнуло, будто взорвали гранату. Взметнулись клубы белого дыма и на пороге появился светлый. Старик, с длинными спутанными волосами, в грязной хламиде до пят и с боевым посохом в руке.
— Ты не пройдёшь!
Светлый грохнул посохом в пол, взял его наперевес и двинулся прямо на меня.
— Светлый архимаг-отшельник!
—
— Мамочка!
— Я не хочу умирать молодым!
Орки и скелеты разлетались перед светлым, как кегли. Навершие посоха сияло нестерпимым светом, заставляя слезиться глаза. Вокруг кричали и вопили. Сеня попытался сбежать через бойницу, но застрял и теперь возмущённо угукал. Харзакин, бросившийся на старика, получил посохом по кумполу и прилёг отдохнуть.
Многие местные не согласятся, но я считаю дурным делом бить женщин, детей и стариков. Но здесь я не стерпел! Пока светлый отвлёкся на скелеты, шагнул вперёд и со всей дури отвесил оплеуху этому отшельнику.
— А ну, прекратить безобразие!
От неожиданности он выронил посох, яркий свет погас, а сам старик плюхнулся на задницу.
— Что за хамство? Пожилой человек, а хулиганит!
Светлый попытался дотянуться до посоха, но я отшвырнул палку ударом ноги.
— Я сказал, прекратить!
Архимаг-отшельник вдруг съёжился, посмотрел на меня несчастным взглядом и зарыдал, прикрыв лицо ладонями.
— Чего это он? — Харзакин, прихрамывая, подошёл ко мне и ткнул пальцем в старика.
— Видимо, расстроился, что посох отобрали.
— Угук!
Сеня подошёл к недобитому волшебнику и потыкал в него пальцем, будто проверяя, настоящий тот или нет.
— Уйди, чудовище! — отмахнулся отшельник, не прекращая размазывать слёзы по щекам.
— Такс, ребята, — я подозвал скелетов, — берите это светлое чудо в перьях под ручки и несите наружу.
— Угук? — монстр заинтересованно покосился на меня.
— Зачем казнить? Мы, вообще-то, обедали, а казни плохо влияют на пищеварение.
— Угугук
Сеня со мной не согласился, но спорить не стал. На всякий случай он нашёл посох и спрятал его где-то в углу.
Отшельник безразлично повис на руках у скелетов. Даже всхлипывать перестал.
— Сюда его посадите.
Я указал на чурбак, исполнявший роль табуретки. Взял миску, налил туда похлёбку и сунул в руки архимагу.
— Дайте ему ложку.
Светлый уставился на меня, будто на жуткое чудовище. По глазам было видно — он решил, что мы его хотим казнить через отравление. Да пусть думает что хочет! Я взял свою тарелку и сел заканчивать обед.
Пока я ел, архимаг кривился, корчил рожи и косился на орков. Затем мужественно зачерпнул и с мученическим видом проглотил ложку похлёбки. Но нет, смерть не пришла за ним, и даже в животе не забурчало. Он съел вторую, третью, быстро дохлебал до дна и протянул миску, чтобы ему налили добавку.
— Ну-с, — я отставил пустую тарелку, — товарищ светлый, хулиганим? Бросаемся на мирных путников? Творим беспорядки? Нехорошо.
Он зыркнул на меня исподлобья.
— Я не разговариваю с тёмными.