Самарская область
Шрифт:
и справедливости: «В чаду, в крови, в слезах, в смрадном тумане Русь. Горстка безумцев,
– большинство из них нечестны, – опутывают дьявольскими путами измученное, обескровленное
тело народа. На крови, на хрусте костей, на воплях миллионов, на будущем детей – детей наших
производится опыт безумцев во имя будущего счастья каких-то аргентинцев, папуасов, итальянцев,
бурят, сенегальцев, которых я не знаю (...) Россия – жертвенный кролик в кровавых лапах
сумасшедших
окопы, невежественной и трусливой, (...) наивной и жадной, (...) дикой и мстительной, как папуасы,
– толпы, не знающей своей истории, не имеющей понятия об Отечестве, уставшей от
бессмысленной и бесцельной бойни, возвели в дрянненький ореол социальной революции (...)»142.
Важно отметить, что позиция Ивана Петровича никак не исчерпывается одной лишь
ненавистью к своим политическим оппонентам. Нет, он стремится постичь внутреннюю диалектику
происходящего, увидеть за разрозненными фактами и деталями какие-то фундаментальные
закономерности. Вот взгляд героя случайно останавливается на часовом у входа в
железнодорожный вокзал: «Во имя блага русского народа, во имя будущего вот этого рабочего,
этого смеющегося, беспечного деревенского парня, я иду со штыком на них. Буду убеждать других
рабочих, таких же наивных и честных, как он, других деревенских парней, доверчивых и чистых,
как хлебные колосья, считать этих рабочих и деревенских парней (...) негодяями и истреблять их»
(с. 152-153).
Иван Петрович попадает в совершенно особую ситуацию, когда все его существо
оказывается во власти внешних факторов. И потому в повести детально прослежены отчаянные
усилия этого явно незаурядного человека хоть как-то «вписаться» в эти весьма жестокие правила
игры, сформированные лавинообразным нарастанием общественного размежевания и раскола.
В этом находит свое выражение авторское понимание и истолкование духовного поиска в
революционную эпоху. Это не столько воплощение героического начала в человеческом
характере, сколько отражение многослойной антиномии «великого» – «конформного» в практике
общественного большинства тех лет, к тому же поставившей перед индивидуумом такие
бесконечно трудные вопросы, как проблема этического выбора и осуществления своего
профессионального долга в условиях тотальной регламентации действия, проявившейся в
социально-психологическом феномене жестокости и попытках ее оправдания, сохранение воли к
поступку в условиях личного поражения.
При
этом
художественная
концепция
«Самары»
не
исчерпывается
анализом
психологических
проблеме своего рода деформации самого народного сознания под чудовищным давлением
жизненных реалий, с тревогой и содроганием обнаруживает проявления духовного и даже как бы
«биологического» перерождения множества самых простых, «рядовых», что называется, людей, с
которыми встречается и общается центральный персонаж произведения. С другой стороны, И. Е.
Вольнов отыскивает в непрекращающемся калейдоскопе кровавых эксцессов крупицы все еще
живой исконной народной мудрости, морали, нравственности, с неподдельным волнением
обнаруживает приметы стойкости и честности «маленьких» людей, сохранивших в себе доброту
созидания вопреки многоликому общественному злу.
При Самарском отделении государственного издательства был создан Дом печати. Это была
следующая за «Звеном» попытка объединить все литературные силы Самары и наладить
широкую пропаганду художественного слова среди рабочих. Дом печати объединял писателей всех
литературных толков и направлений; в него также входили артисты, художники, музыканты, но
практически функционировала только секция литературы.
Самой распространенной формой общения писателей с читателями оставались в 1920-е гг.
литературные вечера. Вход на них был свободный, и их посещали рабочие, красноармейцы,
пролеткультовцы, учащаяся молодежь. Структура вечеров была та же, что и в студии «Звено»:
читка произведений, критика, доклады.
Много внимания уделялось драматургии. А. С. Неверов читал свои пьесы «Бабы», «Захарова
смерть», К. Д. Гандурин выступал в Доме печати с чтением пьес «Яков Певцов», «Автомобиль»,
«Белый хлеб». При Доме печати был организован драматический кружок писателей. Режиссером
был член комиссии отдела искусств при ГУБоно С. А. Уваров. В статье Самарского «Литературная
жизнь Самары» говорилось, что члены драматического кружка часто ставили платные спектакли
142 Вольнов И. Огонь и воды. Повести, очерки. Куйбышев: Куйбышев, кн. изд-во, 1990. С. 196-197.
Далее цитаты из произведения И. Е. Вольнова приводятся по данному изданию с указанием страниц в тексте.
«для пополнения писательского бюджета»143.
Чаще всего разыгрывались пьесы А. С. Неверова «Женское засилье», «Смех и горе»,
«Богомолы». Начиная с мая 1920 г. Н. Степной выступает с лекциями о литературе и искусстве. О