Самая последняя правда
Шрифт:
Малеванная посмотрела на меня непонимающими глазами:
– Вы думаете, что Ирма… в Германии?!
– Я просто хочу выяснить, где она и что с ней случилось, – сказала я. – И считаю эту поездку очень важной.
Женщина ненадолго задумалась, потом спросила:
– Сколько на это понадобится денег?
Я назвала примерную сумму, постаравшись не завысить ее чрезмерно.
– Делайте, что считаете нужным, – вздохнула женщина. – Если Ирма не найдется, мне никакие деньги будут не в радость.
– Надеюсь, что она все же найдется, –
– Но… когда вы вернетесь? И где вы там остановитесь? Вы хотите отправиться к Генриху домой? – женщина засыпала меня вопросами, но я ограничилась ответом лишь на первый:
– Вернусь довольно скоро, рассчитываю обернуться туда-обратно за один день, в смысле, постараюсь не оставаться в Германии на ночь. Если полечу самолетом, то послезавтра уже вернусь в Тарасов. Если вы стеснены в средствах, я могу поехать поездом. Но тогда это будет дольше.
– Летите самолетом! – напутствовала меня Малеванная. – Для меня каждый лишний день – как пытка! Вот деньги…
И она, подойдя к шкафу, достала оттуда необходимую сумму. Поблагодарив Екатерину Михайловну, я распрощалась с ней и ушла.
Глава пятая
Я не считала правильным отправляться в Германию, не пообщавшись вначале с Альбертом Гайслером. Или с тем, кто скрывался под его именем. Ведь существовало лишь два варианта: либо Гайслер уже улетел два дня тому назад в Германию, либо нет. И как бы там ни было, человек, занимающий сейчас номер в отеле «Богемия», обязан быть в курсе дела.
Я ехала на своем «Ситроене» на улицу Огородную, 33б, где находился парк-отель «Богемия», и очень надеялась на то, что мне удастся перехватить Альберта Гайслера уже сегодня. Мельников, подлец, так и не позвонил, и я думала, что он либо забыл уточнить все в аэропорту, либо он, ничего не добившись, просто махнул на мою просьбу рукой.
Людмила Захарченко встретила меня в холле, и вид у нее был таинственный.
– Он пришел! – торжественно шепнула она мне на ухо. – Сидит в своем номере, от обеда отказался, ужин просил подать ему прямо туда. Я велела охране – на всякий случай – за ним приглядывать! Что будем делать, Таня?
– Ты прямо становишься моей правой рукой, – усмехнулась я. – Это мне нужно поломать голову – что делать.
– Послушай, Таня, – Людмила еще больше понизила голос и заговорила серьезно: – Ты меня тоже пойми правильно. У тебя свои игры, а у нас – свои интересы. Это ведь тебе известно, что происходит, а я-то не в курсе! Кто он такой, этот Альберт Гайслер? А вдруг он – убийца?! Зачем нам такой расклад? Это же удар по репутации отеля! В «Богемии» скрывается преступник!
– Подожди, а при чем тут я? – не поняла я. – Ты так говоришь, словно это по моей вине Альберт Гайслер появился у вас в отеле! Не забывай, что он живет здесь дольше, чем я. И я просто случайно обнаружила этот факт. Я и сама еще ничего о нем не знаю.
– Я вовсе не пытаюсь тебя в чем-то обвинить, – нервно сказала Людмила. – Наоборот, я хочу тебя попросить, чтобы ты разобралась с этим вопросом как можно скорее! Нам совсем невыгодно находиться в таком подвешенном состоянии! Если этот Гайслер – добропорядочный гражданин, тогда слава богу, пусть живет себе здесь хоть до конца жизни, лишь бы платил исправно. А вот если нет, то лучше бы его поскорее убрать отсюда, причем как-нибудь… потише. Ни к чему это афишировать и волновать других жильцов. Я готова предоставить тебе любую помощь! – горячо пообещала Захарченко. – Можешь рассчитывать на охрану или прочий наш персонал, если понадобится.
– Спасибо, – кивнула я. – Кстати, на какой срок он снял номер?
– Пока что он оплатил за десять дней вперед.
– Вот как… – протянула я.
В некоторые звенья моей версии это вполне вписывалось, а каким-то – явно противоречило. Словом, пока что ничего так и не прояснилось. Необходимо было как-то сподвигнуть Гайслера на откровенность.
– Он уезжал отсюда на такси? – осведомилась я у Людмилы.
– Да, – подтвердила она.
– Ты можешь поговорить с водителем? Он тебе скажет, куда именно возил Гайслера?
– Разумеется, я же представитель администрации! – заверила меня Захарченко, и я, удовлетворенно кивнув, попросила ее отвести меня к этому таксисту.
Мужчина средних лет сказал, что он возил Гайслера на улицу Верхнюю, тот вошел в подъезд девятиэтажного дома. Пробыл там около двух часов, а затем вышел вместе с какой-то женщиной. У дамы был немного расстроенный вид, хотя шли они под руку. Потом женщина пошла к остановке, а Гайслер вернулся в машину и распорядился отвезти обратно в отель. Все.
– Женщина? – очень заинтересовалась я. – Как она выглядела?
– Ну… Лет двадцати пяти или, может, тридцати, – наморщил лоб водитель. – Худенькая, в пуховичке розовом.
– Вот эта? – я достала фотографию Ирмы Линдгардт и протянула ему.
Таксист внимательно всмотрелся в ее черты.
– Нет, вроде бы не она, – протянул он.
– Что значит – вроде бы? – вмешалась Людмила. – Вы не видели ее лица?
– Она, во-первых, далековато от меня была, – слегка обиженно принялся объяснять таксист. – Во-вторых, в шапке, а она пол-лица закрывала. В-третьих, я и не думал ее запоминать! Мне таких указаний не давали!
– Хорошо, хорошо, – успокаивающе сказала Людмила. – К вам – никаких претензий.
– Больше Гайслер ни с кем не встречался? – спросила я и, получив отрицательный ответ, пошла обратно к гостинице. Захарченко двинулась следом за мной.
В холле я обратилась к Людмиле со словами:
– Ждать, когда Гайслер появится сам, нецелесообразно, тем более если он заказал ужин в номер. Это значит, что он может и до завтра не высунуть оттуда носа. Значит, надо его выманить. Он, кстати, женщин к себе не вызывал?