Самая счастливая осень (сборник)
Шрифт:
— Нет, таких здесь не проживает, — опять сказала старушка.
Тут из-за ее спины высунулась голова второй старушки, с таким же приветливым лицом, как и у первой, и спросила:
— Вы не из общества борьбы с алкоголизмом?
— Нет, мы из другого общества, — принимая солидный вид, ответил Павел. — С алкоголизмом мы боремся…своими способами. Так Беловы здесь точно не проживают?
— Нет, — дружно ответили старушки.
— А вы кто же?
— Мы обе Свиридовы, сестры Свиридовы. Мы в обществе борьбы с алкоголизмом…
— Это очень похвально, что вы боретесь, — заметил Павел. — Но нас интересует, как вы оказались в этой квартире.
— Так вы из жилуправления?
— Это неважно, откуда мы, — теряя терпение, сказал Андрей. — Лучше скажите, куда подевались те, кто здесь до вас жил.
— Никуда он не подевался. Когда у него жена умерла, ему две комнаты стало много, вот он с нами и поменялся на однокомнатную. Ведь правда, Таня?
— Правда, правда, — закивала головой старушка Таня.
— Здесь жил мужчина? — удивился Андрей. — А где же Беловы?
— Беловы? Может, это те, с кем он из Ставрополя менялся?
— Из Ставрополя? — переспросил Андрей. — Так они все уехали в Ставрополь, и мать и дочь?
— Наверное, — дружно ответили старушки, — они же поменялись квартирами.
— Простите за беспокойство, вы нам очень помогли, — подытожил Павел, стараясь поскорее увести отсюда Андрея.
Когда вышли на улицу, он обратился к другу:
— Теперь ты поверил, что Фаина рассказывала правду?
В его словах Андрей услышал явное желание защитить женщину, о которой совсем недавно тот же Павел говорил как о нудной особе. Андрей молча кивнул, не желая продолжать разговор.
— Теперь я обязательно схожу к психотерапевту, — сказал Андрей, когда они вернулись в палату.
— Но надеюсь, не для того, чтобы выяснять отношения? — осторожно спросил Павел.
— Я должен понять…должен понять, — затвердил Андрей, повторяя несколько раз одно и то же.
— Разберемся, — пообещал Павел и взял зазвонивший мобильник.
Звонила, разумеется, Юля. Павел, обычно изливавший на нее неисчерпаемый запас ничего не значащих ласковых слов, на этот раз некоторое время слушал молча, затем спросил:
— Ей-то какое до этого дело?
Услышав что-то в ответ, горячо возразил:
— Так бывшая же, бывшая! Ну, подумаешь, не развелись. Они душою разошлись… Я понимаю, несмотря ни на что, Лариса твоя подруга, но все-таки ты напрасно сказала ей про дочь. Мы же сами толком ничего не знаем, этот факт еще надо подтвердить. Как. как… Не знаю, как. Но хотя бы встретиться. А? Нет, родная, я паинька. Не волнуйся, это же не Париж.
Андрей слушал разговор, не перебивая, но с явным вниманием.
— Ты упомянул Ларису…и мою дочь?
— Твою, твою. В прошлый раз я по неосторожности брякнул…дескать, нашли Андрюшину дочь, так Юлька Ларисе сказала, а та забеспокоилась.
— А ей-то какое дело?! — взъерошился Андрей.
— Вот и я то же самое сказал. У Ларисы теперь своя жизнь. Какое ей дело до твоей дочери?
В палату доносились звуки танцевальной музыки.
— Тут, кажется, дискотека, — сказал Павел. — Тысячу лет не танцевал. Не хочешь потоптаться, кости размять?
— Потоптаться не хочу, но можно посмотреть, — ответил Андрей, цепляясь за дискотеку как за возможность отвлечься от тревожных мыслей.
Народу в зале было не очень много, и друзья, стоя у порога, рассматривали публику. На удивление здесь не оказалось Фаины, зато профессор Остапенко, сидя в кресле, поблескивала очками, с самым серьезным видом разглядывая танцующих. Павел подошел к ней и как бы между прочим поинтересовался, где ее соседка по столу.
— Она уехала с группой отдыхающих в Архыз.
— А как же мы? — обиженным тоном спросил Павел.
— А что вы?
— Может, мы бы тоже поехали, но нам никто не сказал.
— Объявления читать надо, — категорично посоветовала Остапенко.
Разочарованный Павел вернулся к Андрею и изрек:
— Скучища здесь.
— Это потому, что ты сосредоточил внимание на науке, — съязвил Андрей, указывая глазами на профессора Остапенко. — Лучше посмотри вон туда. Три девушки с такими длинными ногами, как тебе хотелось.
— Почему-то расхотелось, — скучным голосом ответил Павел. — Пойдем лучше телевизор смотреть.
Глава 4
Пятницу и два выходных дня, почти свободных от процедур, друзья провели, в основном, в экскурсиях и походах по музеям. Лишь в понедельник утром они вновь встретились с Фаиной за завтраком. Веселая, полная энтузиазма, она сияла не только блеском своих великолепных зубов, казалось, что сияние исходило и из ее глаз, и от кожи, чуть подзолоченной горным солнцем.
— Ну, слава Богу, — обрадованно приветствовал ее Павел, — вы на месте. А то мы тут без вас не знали, что нам предскажут звезды.
— Это так важно? — спросила Фаина. — А может, лучше не знать своей судьбы на-пе-ред?
— Почему?
— Чтобы не жить на-прас-ны-ми ожи-да-ни-ями. Предсказания чаще всего не сбываются, зато ожидание тревожит. И, к тому же, неинтересно жить без неожиданностей.
— Да вы мудрая женщина, — не то удивленно, не то восхищенно сказал Павел. — Не откажитесь быть нашей наставницей. Нам все-таки нужна путеводная звезда на оставшееся время, чтобы мы не потратили его понапрасну.
Андрей не узнавал друга. Привыкший идти по жизни непринужденно, всегда готовый превратить все в шутку, Павел на этот раз, кажется, желал упрочить отношения с женщиной своих лет, а может, и постарше, видимо, рассчитывая на продолжение, хотя им осталось провести в санатории чуть больше недели. Самого Андрея подтачивало тревожное ожидание встречи с дочерью. Да с дочерью ли? К ожиданию примешивалось и сомнение. Его отношение к девушке, которую он мельком увидел из окна, никак не укладывалось в какое-нибудь четкое понятие. Жизнь скучна без неожиданностей, сказала Фаина, но ведь не всякая неожиданность может оказаться приятной.