Самая страшная книга 2024
Шрифт:
Старая побелка, трещины, паутина в углу. Иван скосил глаза. Бледно-зеленые стены. Кровать с железными бортиками. В мифологическое пространство родноверов он уходил из лаборатории проекта «Культурный код». А это, судя по всему, больница.
Он попытался сесть и застонал от боли. Откинул одеяло и уставился на огромный багровый шрам на груди. Болезненный, но зашитый и уже подживший. Сколько он здесь лежит?
Провода, аппаратура. Палата для коматозников? Монитор на стене в изголовье пуст. Второй экран на массивном агрегате рядом с кроватью тоже не подает признаков жизни. И пыль. Повсюду совсем не больничная пыль. На тумбочке, на мертвых медицинских
Он поискал глазами кнопку вызова медсестры. Не нашел, попробовал позвать на помощь. Голос оказался слабым, а тишина пугала. Так и не дождавшись ответа, все-таки сел, морщась от боли, и принялся отдирать от себя датчики и присоски. Сложнее всего оказалось с катетером в вене левой руки – он не хотел выниматься, а когда Иван дернул сильнее, вышел вместе со сгустком запекшейся крови.
Ноги едва держали. Он стиснул зубы, накинул халат и вышел за дверь.
Коридор был пуст. В других палатах тоже ни души. Иван ковылял по покинутой больнице, отмечая следы заброшенности и беспорядка. Пустая ординаторская. Пустая дежурка на этаже. Пустая проходная на выходе. Мертвый телефон на посту охраны.
Он подошел к окну. Зима. В халате не выйти. В гардеробе одежды не оказалось, зато в подсобке нашлись теплые рабочие штаны, свитера, шапки и телогрейки. И сапоги. Немного не по размеру, но лучше, чем ничего.
Снаружи мела злая метель. Он не сразу узнал родной Ярославль: занесенные улицы, сугробы по колено – и ни души. Иван брел в сторону дома, надеясь, что встретит – ну ладно, не автобус или машину на ходу, но хотя бы живых людей. Тщетно. Никого.
Потрясенный пустынностью города, он не сразу заметил знаки. Но стоило увидеть один – и он понял, что они повсюду. На зданиях, грубо намалеванные краской. На занесенных машинах – в виде наклеек. На афишах и плакатах, наполовину сорванных ветром. Везде были косые кресты Морены с перекладинами на концах.
Закружилась голова. То ли от холода, то ли от истощения. Ивану нестерпимо захотелось просто сесть в сугроб и больше никуда не идти, остаться здесь навсегда. Метель швыряла колючие снежинки, закручивалась в вихри, и казалось, что там, в серой снежной мгле, движется гигантская фигура. Выше фонарей, выше деревьев, выше домов – шагает она: черные волосы, белое лицо и ярко-синие, цвета ледникового льда, глаза.
Морок то исчезал, то приходил снова. Но Иван все-таки шел, сквозь слабость и холод, навстречу ветру. И когда увидел свой дом, чуть не расплакался. Но мороз сразу превратил влагу на глазах в лед.
Дверь в подъезд почти не была занесена – ветер сюда не добивал. Он справился со скрипучими пружинами, зашел внутрь – и вдруг увидел свет. Тоненькую полоску света из-под подвальной двери. Иван дернул ручку – заперто. Ни на что не надеясь, постучал.
Долго-долго никто не отзывался. Потом осторожно, будто нехотя, скрежетнул ключ в замочной скважине. Дверь приоткрылась.
Иван не сразу узнал лицо. Впалые щеки, седая щетина на лице и черепе, темные провалы вместо глаз. Почти безумный взгляд. И все-таки это был он, его друг, коллега и сосед.
– Славка… – шепнул он.
И тут уже захотелось расплакаться по-настоящему. Но слез не осталось.
Славка смотрел, как Иван ест тушенку, выковыривая ее из банки гнутой вилкой. Иногда подкидывал деревяшки в маленькую печку. И рассказывал.
Когда Ивана не смогли вытащить обычным способом, Славка все-таки побежал к начальству
Когда Морена рассекла ему грудь, ситуация стала критической. Остановка сердца, клиническая смерть – ему срочно сделали операцию, но так и не смогли вывести из комы.
На этом бы история и закончилась, но вмешался человеческий фактор. Один из техников, обеспечивающих трансляцию из глаз Ивана, сохранил материал, сделал ролик о его похождениях в том мире и выложил его в Интернет. Да к тому же в комментариях, в спорах со зрителями рассказал о сути проекта.
Ролик завирусился. Десятки миллионов просмотров. Его увидела вся страна. Половина из тех, кто видел, – поверили. Четверть – зафанатели. Мифологическое пространство горстки родноверов сразу же получило ресурс миллионов людей, давно соскучившихся по чему-то такому. Морена вдруг стала народным героем, самым ожидаемым, узнаваемым и воспроизводимым персонажем. А ее зимний крест – косой с перекладинами – символом всего общества.
А дальше что-то пошло не так. Все вдруг сразу стали готовиться к войне. С самых высоких трибун зазвучало, что мы попадем в наш родной славянский рай – ирий, а наши враги – в их дьявольский ад. Истинные боги – за нас. Морена – наша!
Славка рассказывал и рассказывал, торопливо, глотая слова и давясь ими, будто пытаясь успеть поделиться пережитым ужасом:
– По телевизору… Когда он еще работал… Передали, что мы жахнули в ответ… Но мне кажется… – Он обхватил голову руками и закрыл глаза. – Это ведь мы впустили ее сюда… Понимаешь, Ванька? Это, блин, мы…
Иван хотел как-то подбодрить друга, потрепать его по голове, как раньше, но так и не решился притронуться к ежику седеющих волос.
– А кто она вообще такая, эта Морена? – спросил он. – Ты собирал информацию?
– Собирал… Богиня зимы и смерти. По славянским поверьям, живет в мире мертвых, Нави… Скитается там в снегах и иногда приходит в Явь, чтобы сделать свое черное дело.
– Надо ее как-то остановить. Заставить убраться из нашего мира!
Славка только хмыкнул.
– Ну подожди, – не сдавался Иван, – ты же сможешь меня опять подключить? Ну? Это же сказка, понимаешь? А в сказке всегда есть способ победить зло! Верни меня туда. Просто верни – и я найду этот способ.
Славка помолчал. Потом качнул головой:
– Электричества нет… Оборудование давно вывезли… Нет, без шансов…
– Всегда есть шансы, всегда! Как с ней справиться? Ну! Ты же голова, думай! Как?!
– Никак, блин! Это богиня смерти, понимаешь?! Ну как ты справишься с богиней? Никак! И еще… Это давно не сказка, Вань… Это наша жизнь… Зимний крест… Теперь мы все тащим ее зимний крест…
Караван растянулся на километр, не меньше. Впереди шли мощные «Уралы», укрепленные самопальной броней, – если что случится, первый удар примут они. Дальше ехали траки с артельными грузами, каждый с хорошо вооруженной охраной, суровыми мужиками с «калашами» и в камуфляже. За ними тащились машины частных купцов, разномастные, старые и дохлые – именно они чаще всего оставались на трассе из-за поломок или нападений разбойников. И в самом хвосте, перед замыкающей колонну охранной самоходкой, тряслись «буханки» с пассажирами.