Самая темная мука
Шрифт:
– Но почему? Только из-за кровожадности?
– Думаю, адские гончие хотели разорвать связь. Многие пытались их контролировать. Некоторые, как мучитель Гадеса, даже преуспели... ненадолго.
Теперь Катарина скисла. Она скоро сойдет с ума? Будет жаждать, есть живых существ? Щенки смотрели на нее, как на ходячую еду?
– Гончие бессмертны?
– спросила она.
– Нет. Их продолжительность жизни как у человека. Насколько мне известно, сто двадцать лет прожила самая старая из них.
– Что с ними случилось?
– Гадес взял под контроль
Искры гнева жгли ей грудь... конечно, некоторые из этих собак были невинны. Эти искры она проигнорировала. Пока.
Откуда пришли Бисквит и Подливка? Там есть еще?
– На счет всех этих бессмертных вещей. Я не знаю, хочу ли жить вечно.
– Их отношения были в новинку. Что если все закончится через месяц... год... пять лет? Она застрянет... одна... в мире, который, Катарина не знала точно, нравился ли ей.
– И я не волнуюсь об опасности, которая грозит мне рядом с тобой.
– Потому что я...
– Потому что в этом мире все представляет опасность. Решения, основанные на страхе, только приводят к сожалениям.
– Ты нужна мне, - отрезал он.
– Рядом со мной тебе не нужно бояться.
Упс. Она разбудила медведя. Ну, почему бы и не потыкать в него палкой?
Катарина встала, собрала все средства, сняла с него грязную одежду и тщательно обмыла.
– Ты хочешь меня, поэтому я тебе и нужна, есть разница. Ты мне не нужен и никогда не будешь нужен. Зависимость это не мое. Но я действительно желаю тебя также страстно, как и ты меня.
Баден не разозлился снова, как часть ее ожидала. Он смягчился, сказав:
– Впервые за все время, у меня есть надежда на будущее. По крайней мере, я думаю, что обрел надежду. Я так давно не ощущал эмоции, что не уверен до конца.
– Он потер грудь.
– Чтобы это не было, ты причина этого.
Как же это грустно. И как чертовски мило. Она указала не стену и сказала:
– Бисквит, Подливка. Идите в свои кровати, мои любимые.
Они спрыгнули с матраса без колебаний и потрусили к подушкам, разложенных у стены. Похвалив их за послушание, Катарина забралась под одеяло и растянулась рядом с Баденом, осторожно обращаясь с его ранами.
– Мы говорим о том, чтобы остаться вместе, быть вместе, но сходили только на одно свидание. Это нечестно... по отношению ко мне! Я заслуживаю ухаживаний.
Баден положил руку ей на талию и притянул ближе.
– Я никогда не ухаживал за женщиной.
– Женщины тоже никогда за тобой не ухаживали?
– Многие пытались.
– Хорошо. Сдаюсь. Как они пытались за тобой ухаживать?
– Пробирается в мой дом и ждет меня... голая в моей постели.
Ха!
– Прошу, милый. Я не так проста. Будь обнаженным в моей гостиной, работая пылесосом, и тогда мы поговорим.
От его хриплого смешка теплое, мятное дыхание коснулась ее виска.
К черту нежности из-за травм. Он был жестким, а такая жесткость должна идти рука об руку с бонусом.
Она провела языком вокруг его соска.
– Я в твоей
Его глаза вспыхнули от желания.
– Стоит, - сказал он. Телефон завибрировал в его кармане, около ее живота, но Баден не обратил на него никакого внимания.
– Прямо сейчас.
– Сначала...
– Катарина взяла его сотовый и посмотрела на экран. Надо же.
– Торин говорит, что Уильям требует от каждого одержимого демоном воина нападения на Пьюка, без причинения настоящего ущерба.
– Она замолчала.
– Кто такой Пьюк?
Она когда-нибудь выучит всех игроков в этой игре?
– Пьюк женился на... потенциальной второй половинке Уильяма? Он сатир. Наполовину козел, - добавил Баден, когда она в замешательстве на него посмотрела.
Козел? Серьезно?
– Предполагаю, что для девушки могло быть и хуже.
Но не намного, и внезапно Катарина обрадовалась, что ее мужчина просто делит свое тело с другой сущностью.
– У Джилли нет проблем с этой ситуацией. Внимание Уильяма рассредоточено, что делает его легкой мишенью. Люцифер рассмотрит это как прекрасную возможность для удара.
– Уильям, кажется, относится к типу парней, которые могут постоять за себя, независимо от помех.
– Если ему больно... Гадес любит своего сына. Он...
– Баден нахмурился и внезапно затих, затем покачал головой, словно вытесняя мысль, которая заставила его замолчать.
– Собственные сыновья Уильяма тоже будут отвлечены, подвергая многих моих союзников опасности.
– У Уильяма, который выглядит на тридцать лет, есть достаточно взрослые сыновья, чтобы сражаться на войне?
Улыбка, адресованная ей, имела оттенок снисхождения.
– Они достаточно старые, чтобы уничтожить мир. Они Всадники Апокалипсиса.
С ума сойти!
– Забудь об уборке в голом виде. Если хочешь за мной ухаживать, напиши книгу, подробно описывая своих врагов, союзников, все бессмертные расы, их сильные и слабые стороны.
Баден кивнул.
– Сделаю. Для твоей защиты.
– Потому что ты мне нужен и так далее.
Он оставил без внимания ее фразу, добавив:
– Боюсь, я не могу забыть о работе с пылесосом обнаженным. Я сделаю все, что приносит тебе удовольствие.
Ее окутало теплом... такой милый. Катарина наклонилась к нему... только чтобы остановиться, когда телефон завибрировал второй раз. Воин всегда оставался на линии. Вздохнув, она проверила экран.
– Торин-обломщик говорит, что ты не отметился сегодня, и он в секунде от отправки подмоги.
– Я был занят.
– Горячий взгляд Бадена обласкал ее с интересными намерениями. И хотел бы быть занят и дальше.
Ее соски напряглись, а желудок сжался.
– Я бы тоже этого хотела, но ты должен отправить ему фото, доказывая, что жив. Я не хочу рисковать, ожидая гостей, пока раскачиваю твой мир.
– Катарина встала и сделала несколько тысяч снимков.
– Улыбнись в камеру... хорошо, хорошо... теперь разозлись. Да, именно так. Теперь посмотри, словно готов сделать с камерой ребенка.