Самая темная страсть
Шрифт:
Она задыхалась и вспотела.
Инстинктивно, он заслонил от нее Оливию.
— Что случилось? — спросил он, чувство вины охватило его.
Если она терпела боль, из-за него…
— Ссскоро всссе
ссстанет…
намного лучше…
В тот момент, когда она произнесла последнее слово, ее колени подогнулись и она начала падать на пол.
Аэрон успел подхватить ее прежде чем она ударилась и осторожно опустил ее.
Она была такой легкой, вес ее тела едва ощущался.
— Аэрон, —
— Легион, — сказал он, поддаваясь панике.
— Скажи мне, что…
Снова хрипение.
Каждый ее мускул напрягался и расслаблялся, напрягался и расслаблялся.
Кажется ее тело…
становилось больше? Невозможно
или раньше не было возможным.
Он наблюдал, как её руки, ноги и туловище удлинялись.
Чешуйки на ее теле начали опадать как капли росы, открывая прекрасную золотистую кожу.
Вскоре хрипение переросло в нескончаемые крики.
Она так широко открывала рот, что он увидел как ее зубы выровлялись, а раздвоенный язык стал обычным.
Потом, на ее голове появились светлые волосы и на торсе округлились большие груди.
— Что за чертовщина здесь происходит?
— Она становится…
смертной, — прошептала Оливия.
Ее слова, произнесенные так мягко, по отношению к сопернице, повергли его в шок и ужас.
Никто не знал что делать, Аэрон вскочил на ноги и бросил за угол.
Когда он оказался в гостиной, он схватил одеяло с дивана.
В нем смешалось столько вопросов, он в самом деле не мог разобраться, что же происходило.
Легион.
Смертная.
Почему? Как?
Вернувшись к ней, он укутал ее обнаженное тело одеялом.
Наконец, она перестала увеличиваться в размерах.
Также, перестала корчиться и кричать.
Слезы стекали по ее щекам, ее нижняя губа дрожала.
Она уставилась на него темными прозрачными глазами, без единого намека на красные, демонические.
— Аэрон, — сказала она, вздыхая.
— Я…
так…
счастлива…
видеть…
тебя…
Ее слова больше не звучали по-детски, все следы шепелявости пропали.
В ее словах сквозила нерешительность, как будто бы она не знала как пользоваться этим языком, ее речь звучала по-взрослому, голос был глубоким и немного хриплым.
Пораженный, он склонился над ней и отодвинул волосы с ее лица.
— Скажи мне, как такое могло случиться, — он сказал это так мягко, как только мог.
Он не хотел пугать ее.
Она поднялась на трясущихся руках и очертила кончиком пальца его губы, его челюсть.
— Как ты прекрасен, мой Аэрон.
С того самого момента как он встретил ее, он хотел вырваться из ее объятий.
Он любил ее, действительно любил, но благоговение
неправильно.
Потому что, без красного отсвета в глазах, он видел сильное желание, таящееся в них.
Всемогущие боги.
Она была отрадой для глаз, даже красивее чем Оливия.
Кожа словно мед, глаза цвета корицы, и губы — красные как ягоды.
Ее носик был маленьким и дерзким, а ее брови прекрасно очерченными.
Ни единого изъяна.
Но…
Но его кровь не закипала, его пальцы не покалывало, когда он прикасался к ней, и мысль о том, чтобы стянуть с ее тела одеяло казалась противной.
Он предпочел бы вырвать глаза.
И пока Гнев любовался этой девушкой, также как он любовался старой Легион, демон молчал, не требуя назвать ее своей.
— Есть только одно объяснение случившемуся, — сказала Оливия с таким ужасом, что желудок Аэрона сжался.
— Она заключила сделку с Люцифером.
Сделка с дъяволом? Зачем? Быть подальше от всего такого, вот чего всегда желало ее сердце.
— Это правда?
Если это так, то что это означает для нее? Для него? Что Люцифер попросил взамен?
Гнев зашевелился, двигаясь взад и вперед в его голове.
Не всплыло никаких образов, по крайней мере, но демон внезапно забеспокоился, как будто бы ему не нравилось то, что произошло.
Легион пристально взглянула на Оливию.
— Конечно же это не…
правда.
Я бы никогда не сделала…
такую отвратительную вещь.
— Ты лжешь, — ответила Оливия.
Я могу расслышать неправду в твоем голосе.
Он не мог, но мог слышать правду в голосе Оливии.
До сих пор.
Он не знал кому верить.
Легион, которую он любил.
Или Оливии, которую он хотел, но не мог иемть.
Робко, Легион присела и одеяло сползло до талии.
Аэрон спешно отвернулся, но не раньше чем уловил образ бусинок ее сосков.
Ему захотелось протереть зрачки наждачной бумагой.
Этот день что никогда не закончится?
Оливия смотрела, как Легион подняла одну руку, тщательно осмотрела, затем другую, хорошенько изучила.
Она приподняла свою грудь, ущипнула соски и с трепетом затаила дыхание.
— А я эффектная, — сказала она взволнованно.
Ее слова прозвучали плавно, более ровно, чем за все преждыдущее время разговора.
Она старалась научиться пользоваться своим новым языком.
Она подняла свой пристальный взгляд, в нем было самодовольство, когда она встретилась с глазами Оливии.
— Я в тысячу раз красивее, чем ты.
Может и так.
Но не это заботило Оливию.
Так сильно.