Сами мы не местные
Шрифт:
– Здорово, – улыбается он. – Значит, мы и правда когда-то пришли с Земли.
– Слушай! – Я вспоминаю, что давно хотела спросить. – А что значит слово «бормол»?
– А это просто звук, как они гремят в коробочке. У них есть еще другое, истинное название, но Старейшины стали их так называть между собой, и это приросло.
Наконец Азамат отводит лошадей в… ой, а у нас, оказывается, есть стойла! Вон там в кустах за сараем еще домик стоит, а в нем натурально три загончика для муданжских исполинских коней. В этих бешеных кустах тут небоскреб потерять можно, право слово. Маму бы сюда запустить, да где ж ее возьмешь…
Пудинг, по-моему,
– А что они есть будут? – интересуюсь, обозревая темный сарай.
– Сейчас Тирбишев младший брат подойдет с кормом, я с ним еще вчера договорился. Парень лошадей обожает, вот и пусть поработает с ними, и деньги в семью. А если хорошо справляться будет, я ему на будущий год жеребца подарю.
Мы забуряемся обратно в дом, где оба наши постояльца уже просятся баиньки, так что продолжение урока приходится перенести в спальню. Мы растягиваемся на стопке одеяло-матрасов, которая служит тут кроватью, и принимаемся листать пластиковые книжки с яркими, блестящими картинками. Муданжцы не жалеют краски на свою этнографическую литературу, и если в узоре что-то вышито серебром и золотом или украшено драгоценными камнями, то на фотографиях оно отпечатано сверкающей краской.
– Ну как, – спрашивает Азамат, – есть идеи, что будешь плести?
– Я думаю, надо начать с чего-нибудь простого и милого. Пустить по контуру вот такие примитивные молоточки, а в серединке… ну не знаю, что попроще можно красиво сделать? Вот тут где-то красивая картинка мелькала…
– Я думаю, тебе надо начать с воды. У тебя много синих ниток? Ладно, завтра покажу тебе магазин, где все это продается. Вот смотри, простая картинка. Синий ромб, по углам рога, в середине узор из стилизованных рыбок. В принципе это пожелание удачной рыбалки, но с молитвой по кругу получится вообще пожелание удачи и благоволения водной стихии.
– Звучит убедительно. А почему ты думаешь, что мне именно с воды надо начинать? Она самая простая?
Азамат делает странный жест руками – разводит и роняет.
– Я даже не знаю, с чего начать объяснять… Вода – женская стихия, особенно важная во время беременности. Воду на Муданг принесла Укун-Танив, а ты ей родственница. Сейчас весна, и это время воды… Лиза, тут надо искать специальные причины, чтобы начать с чего-то другого!
– Хм, как скажешь. А какая стихия мужская? Земля?
– Нет, конечно. У тех, кто живет на Муданге, – это огонь. Земля – это сосуд жизни, из нее рождается наша пища, в нее же уходят наши мертвые. Небо – стихия богов и странников, то есть тех, кто не живет на планете.
Я хотела было спросить, почему небо, а не воздух, но вспомнила, что в муданжском это почти одно и то же слово. То ли я не расслышала, то ли разницы нет. У меня есть более насущный вопрос.
– А как это с цветами соотносится? Вода синяя, а дальше?
– Вода синяя или зеленая, это зависит от того, с чем она сочетается. Небо синее, белое или желтое. Поэтому если у тебя небо и вода, то их надо красить по-разному. Земля зеленая или коричневая. Огонь желтый или оранжевый.
– А красный?
– А это люди.
– Они тоже стихия?
– Да нет, какая из людей стихия, они же везде… Просто люди. Красным можно что угодно красить, получится просто смысловое выделение, дескать, тебе вот это важно. Только учти, что красные нитки, которые у нас делают, быстро выцветают, их надо подновлять, так что лучше не усердствовать.
Хм! А кто сказал, что я должна вышивать муданжскими нитками? На Земле-то уж научились делать стойкие красители. Ладно, пока надо освоиться с техникой, а там уже буду переделывать под себя. Я зарисовываю себе этот и еще несколько согласованных с Азаматом простых узоров, после чего мы откладываем книжки и переходим к занятию, более соответствующему нашему положению. А потом мне всю ночь снится верховая езда по пересеченной местности.
На следующий день Азамат, как и обещал, отводит меня в магазин. Это первый муданжский магазин, в котором я оказалась, и мне, конечно, интересно.
Мы звоним в домофон у калитки небольшого опрятного домика, и нам открывают без вопросов. Витриной этому заведению служат два больших верандных окна и резная вывеска над дверью «Козьи, овечьи, оленьи».
– Козьи – что? – немедленно спрашиваю я.
– Шкуры. Ребята, которые работают по коже и шерсти, обычно ленятся уточнять.
Мы заходим по крутому крыльцу внутрь. На веранде очень светло, и не только из-за больших окон. В потолке светятся десятка полтора маленьких экономных лампочек, так что теней нет вообще и все мотки шерсти сияют чистым цветом. А их тут… Собственно, половина веранды заставлена стеклянными этажерками, на которых разложены стандартные мотки. Пастельных цветов довольно мало, все сочное, чистое и яркое. Правая половина веранды увешана изделиями из кожи – обувью, куртками, какими-то ковриками с резными орнаментами, всевозможными чехлами, поясами, хайратниками…
В тот же момент, как мы вошли, навстречу нам из глубины дома вышел хозяин. Он не слишком высокий, зато в плечах пошире Азамата, с огромными ручищами – закатанные рукава вот-вот лопнут.
– Чего желаете? – осведомляется он с крокодильей улыбочкой.
– Ниток для гобелена, – отвечает за меня Азамат, потому что я несколько замешкалась при виде этого Кинг-Конга.
– Эт легко. – Он делает широкий жест правой лапищей, едва не снеся пару этажерок. – Вот тут у нас гобеленные живут. Смотрите-берите, чистый цвет, запаха нет, весь дом одет.
Мне становится немного смешно. На Муданге вообще часто появляется ощущение, что участвуешь в юмористической инсценировке народной сказки.
Нитки у него и правда изумительно красивые. Мягкая овечья шерсть поблескивает в ярком свете, от пестроты кружится голова. Я, конечно, набираю вагон этого дела, а потом до кучи еще прихватываю пару поясов и сапоги. Еще в отдельной витринке у него насыпано немножко цветного бисера, но очень уж дорого. У меня, конечно, найдется и на него, а у Азамата и подавно, но что ж такие бешеные деньги платить, если можно попросить маму прислать мои залежи, которые у меня еще в школьные годы скопились?
Азамат как-то тоскливо косится на куртки, но ничего не берет.
– О чем задумался? – спрашиваю его, пока счастливый торговец упаковывает мне товар. – Куртку хочешь?
– Да хотеть-то хочу… – протягивает он, подходя поближе к предмету вожделений.
Я никак не могу понять, что его смущает. Обошел два раза, пощупал подкладку, подергал швы. По-моему, даже если эта штука не идеально сделана, тут за одну красоту заплатить не жалко. Темно-коричневая кожа с выдавленными растительными узорами, да и покрой такой изящный… Видимо, Азамат приходит к тому же выводу, потому что внезапно с видом отчаянной решимости подзывает меня.