Самое обыкновенное чудо
Шрифт:
– - Что заменила?
– спросил Леонид.
– - Заменила, - вызывающе ответила жена.- Я сама ухожу от тебя к Ивану. Мне даже квартира твоя не нужна.
– - Забыла, как тряслась, проверяясь после Ваньки.
– - Забыла.
– - Савку я тебе не отдам, - предупредил Леонид.
– - Мне он и не нужен. Больше ни на минуту не надейся, что я с ним буду сидеть. Теперь папочка круглые сутки будет находиться с мальчиком.
Леонид завершил военную службу. Все для него сложилось удачно. Его отпустили. Адрес Дерюгина помог. Его взяли хирургом в одну из больниц крупного города А-ска. И самая большая удача - ему выделили однокомнатную квартиру, пусть не в самом А-ске, а рядом с городом, в поселке городского типа Кочетовка. Детсад Савке тоже предоставили. Теперь предстояло жить и растить сына.
На новом месте .
Квартира
– - Нужно мне это больно. Ларка и Ваньке не пишет. А ведь они развод до сих пор не оформили. Небось, Ларке не до этого. Она теперь с любовником-генералом. На фиг ей чужой сопливый младенец.
– - По себе судишь?
– ответил Леонид.
– - По жизни, - обозлилась жена.
– Какой же ты все-таки непроходимый идиот. Идеалист несчастный.
Леонид больше не спрашивал про письма.
– - Ну что ж, все закономерно. Лариса вернулась к Дерюгину. Савка ей стал не нужен, - думал Леонид и тут же со злостью поправил себя: - А она ничего и не обещала. Помогла, жалела мальчишку, пока жила здесь, и спасибо.
И постепенно мужчина перестал ждать вестей от Лары. Но ночью на новом месте, проснувшись от очередного плача сына, что спал рядом с ним, обнимая его и успокаивая, Леонид не мог не думать о Ларе. И очень часто мелькала такая мысль: но почему он не позвал её сразу замуж, как только она сказала, что уходит от Ивана, или даже раньше. Лара бы согласилась. Ради Савки! Ведь любила она мальчика! Любила! Но потом вспоминал про Дерюгина и успокаивал себя, что сделал все правильно.
На новом месте Леонид устроился, в общем-то, неплохо. Так считал он. Жилье есть, детсад для Савки есть. Пора было выходить на работу. Уже вторая половина июля. Не заметишь, как кончится лето. Надо еще, пока тепло, сына приучить к детсаду. Во дворе их дома тоже был садик, как было бы хорошо, если бы малыш ходил туда: близко, уютно там, и люди говорят, что садик хороший, детей в нем любят. Но Савку туда не взяли, не было мест. Пришлось согласиться на городской детсад. Малыша приходилось поднимать в пять утра, одевать, сонного везти на двух автобусах, к семи Савка был в садике, а забирал его Леонид чаще всего последним, чем очень были недовольны воспитательницы. И это с самых первых дней. Мальчишка почти двенадцать часов проводил в чужом месте с чужими людьми. Это была очередная встряска для детского организма: сначала разлука с Ларой, к которой ребенок привык, теперь еще и незнакомые тети следят за малышом, отца он видит два часа в сутки, не больше, да спит рядом с ним по ночам. Даже во сне цепляется ручонками за его шею, плачет, боится садика. Так продолжалось уже неделю. Воспитательницы не понравились Леониду. Могли бы поласковей отнестись к маленькому испуганному ребенку. Но с их стороны были только фальшивые улыбки в сторону отца, лицемерное приветствие. Да к тому же Савка орал в саду, не переставая, с утра до вечера. Даже засыпая ночью, дергался и все чаще плакал. Отец малыша расстроился, но выхода не было. А ведь еще будут и ночные дежурства у Леонида. Придется Савку переводить на круглосуточный детсадовский режим. Было жалко ребенка. Но бабушек не было. Няню, Леонид не знал пока, потянет или нет. Отец малыша с ужасом думал о зиме, когда придется по темноте в мороз тащить ребенка в садик и из садика. Не дай Боже, Савка начнет болеть. На работе пока сотрудники были не в курсе проблем нового хмурого неразговорчивого врача. Леонид никого не посвящал в свои заботы, ни с кем не сдружился, был неразговорчивым. Работал, старался. Главврач Генриетта Ивановна Садовникова была довольна им. Умная женщина ни разу не обмолвилась,
Спустя неделю одна из воспитательниц маленького Савки, Эльвира Сергеевна Зотова, которая была родом из Кочетовки, узнала из телефонного разговора от матери, что Леонид один воспитывает сына. "Мужчина положительный, - намекнула мать своей перезрелой толстой дочери.
– Не теряйся. Выходи за врача замуж. А ребенка потом можно будет матери сбагрить. Я спрашивала. Жива мать Савки. Просто в разводе. Сама понимаешь, как правило, матери растят детей. Отец Савки сказал, что у жены возникли проблемы, поэтому он мальчишку взял. Не всегда же будут проблемы у матери. Так что, Вирка, пользуйся моментом. Лови мужика". Эльвира все внимательно выслушала. Нет, чтобы стать повнимательней, подобрей к малышу, у которого нет рядом матери, глядишь, и Леонид благосклоннее бы на неё посмотрел, она вместо этого начала строить глазки и кокетничать, попадаться как можно чаще на пути одинокого отца. Разведенный мужчина, интеллигентный, вежливый, к тому же врач по профессии, и квартирка небольшая есть - все это вполне устраивало Эльвиру Сергеевну. Она срочно решила навестить старых родителей, живущих в деревне, в надежде там встретиться, а позже и сойтись с Леонидом. Вот и в эту субботу она была в родных пенатах, узнала все местные новости от матери и, увидев, что Леонид вышел с сыном во двор на прогулку, быстро оделась и поспешила якобы в магазин за молоком и хлебом.
Леонид гулял с Савкой. Высокий, темноволосый, с грустными усталыми глазами, мужчина давно привлекал внимание местных незамужних женщин: и старых одиноких дев, и разведенных, и с детьми. Не одна Эльвира интересовалась им, кое-кто еще всерьез подумывал, как поймать молодого и разведенного положительного папашу с маленьким сыном. Поэтому многие женщины здоровались с ними с заинтересованным видом. Леонид вежливо и равнодушно отвечал. Что поделаешь, деревня, здесь положено здороваться всем со всеми. Но сегодня Эльвира опередила многих.
– - Ой, Леонид Павлович, - пропела она, останавливаясь рядом.
– Это вы. Какая неожиданная встреча. У меня здесь мама живет. А я за хлебом шла. Вам не надо свежего хлебца? А молока? Я куплю.
– - Спасибо, не надо, - ответил Леонид.
– У нас есть.
А в памяти пронеслось, как они с Ларой и Савкой ходят в военном городке за вкусным хлебом в палатку и на обратном пути обязательно съедают хрустящую горбушку. Потом подросший Савка тоже мусолил кусочек хлеба, сидя в своей коляске. Леонид давал, хоть Лара ахала и ужасалась: а вдруг малыш подавится! "Эх, Лара, Лара! Где ты? Плохо без тебя твоему Савенку. И мне плохо", - думал мужчина.
Сегодня Савка с утра куксился, не стал кушать, оттолкнул молоко, съел только одно печение, плакал, не хотел обувать сандалии, что недавно купил отец. Леонид еле уговорил. Они вышли на прогулку. И теперь малыш грустно и сосредоточенно ковырялся в песке, Леонид сидел рядом на скамеечке. Как бы Савка не заболел! Бледненький он, невеселый. Хотя невеселый мальчик уже давно.
Заинтересованная Эльвира и не думала уходить, она быстренько подошла поближе к ним.
– - Здравствуй, Савва, - сказала Эльвира Сергеевна.
– Ты узнаешь меня?
Мальчик при виде Эльвиры застыл сначала, потом затрясся, всхлипнул, из глаз потекли слезы, он побежал к отцу, залез на колени и спрятался на его руках.
– - Боишься меня?
– фальшиво засмеялась женщина.
– - Не вас он боится, - поспешил отозваться Леонид, в душе соглашаясь, что Эльвира правильно оценила себя, - садика Савва боится. Не любит он в садик ходить. Он домашний ребенок.
– - Как же так, Савва, - все также ласково-фальшиво сказала Эльвира, - садик надо любить. В садике хорошо. Ведь другие детки не плачут у нас. Один ты никак не привыкнешь, все за папу цепляешься.
Но мальчик не откликнулся на фальшивую ласку женщины, сидел на руках отца и сердито сопел.
– - Не бойся, сынок, сегодня мы не пойдем в садик, поиграй в песок, - сказал отец.
– Ты же любишь строить куличики. Помнишь, как...
Леонид не договорил о том, как Лара всегда сидела рядом с Савкой в песочнице и Леонид с ними, женщина, не уставая, строила куличики, а мальчик разрушал их совком и смеялся, смеялась и Лара, смеялся и Леонид от этой бесхитростной игры. Какое было счастливое время! Как он раньше этого не понимал? Ребенок робко слез с рук и встал с ведерком рядом, настороженно смотрел по сторонам, готовый в любой момент опять вскарабкаться на колени отца, в песочницу не пошел, он боялся воспитательницы.