Самое обыкновенное чудо

Бондаренко Ольга Ивановна

А потом наступил 1917 год. Он перевернул все. Большевики объявили: кто был ничем, тот станет всем. Что подразумевало: кто был всем, стал ничем.

Из Волоцеров в живых осталось два человека: глава семейства Октавиан и Золя, его пятилетняя дочь, которая обещала стать очень красивой, как все женщины этого рода. Октавиан Волоцер вовремя не успел уехать за границу: не верил, что большевики надолго и всерьез. Сколько раз власти менялись, цари умирали, приходили другие, а банк Волоцеров продолжал существовать. Когда Октавиан понял, что власть большевиков в России навсегда, было поздно. Но не растерялся. Он предпринял меры, сохраняя богатство. Быстро перевел оставшиеся деньги в драгоценности и покинул центральные области России. Таким образом, он оказался в далеком У-че, одетый как обычный обыватель, дочь тоже одел победнее. Но и тут, боясь, что найдут какую-нибудь причину, чтобы

расправиться с ним, Октавиан нашел идеальный выход. Он стал всесильным, он сам стал чекистом. Ради этого изменил даже свое имя, стал Октябрианом. Уродливо, зато по революционному. И фамилию взял другую - Революционный. А дочь Золя росла, расцветала, ей уже было восемнадцать. Октавиан больше всего опасался за красавицу дочь, на нее положил глаз товарищ из его же организации - похотливый Станислав Вольциньер, большой негодяй и многообещающий чекист. Кроме дочерей, других близких людей и наследников у Октавиана не было. Поэтому Золю отец спрятал в деревню, подальше от глаз Стаськи. Его дочь была спокойной, умной, образованной девушкой. До десяти лет она воспитывалась гувернанткой, а после пошла в обычную школу. Строго выполняла наказ отца, умная девочка скрывала, что умеет говорить по-английски и по-французски, терпеливо делала все, что делали другие дети. У неё получалось лучше и быстрее других, Золя начала помогать тем, у кого плохо получалось. Тогда и родилась её мечта стать учительницей. Мечта была кстати. Золя с одобрения отца уехала в деревню и уже несколько лет учила крестьянских детей, заслужив уважение и любовь местных жителей. А отец времени не терял даром, богатство Волоцеров приумножалось. Сколько ценных вещей прилипло к его рукам во время арестов, обысков.

Потихоньку утихали революционные призывы, позади осталась гражданская война. Но кое-где еще стреляли бандиты.

Старый Октавиан и не думал расставаться со службой. Она его устраивала. Он чувствовал себя в безопасности. Сердце грели не только припрятанные драгоценности семьи Волоцеров, но и другие, приставшие за чекистские годы к беспощадным рукам Октябриана Революционного. Одно портило настроение. Хотелось вернуть свою фамилию, фамилию банкира. Но сейчас нельзя было. Как-нибудь в будущем он это сделает. Волоцеры еще поправят миром. Нужен и наследник. А для этого еще надо было выдать замуж дочь, пристроить её в надежные руки. Если бы Стаська Вольциньер не болел бы дурными болезнями от своей любвеобильности, не отличался садистской жестокостью, может, согласился бы Октавиан на брак Золи с ним. И еще был грех у чекиста Вольциньера, Стас стал догадываться и о деньгах и ценностях, которые были у Октавиана, намекал, что надо поделиться. Но плохо он знал старого Волоцера. Поэтому в одной из перестрелок с вооруженными бандитами Станислав был убит, а Октавиан только ранен. Вначале они были оба легко ранены, Октавиан в ногу, а Стаська в плечо. Скоморощенко первым решил застрелить Октавиана, но раненая рука подвела, а уж Октавиан не промахнулся. Через неделю он расправился и младшим братом Станислава - Христианом Вольциньером. Тот прибыл с Украины, на руках у него было письмо, где говорилось об одном богаче - неком Октябриане Революционном. Станислав писал, что надо его тряхануть, забрать себе денежки. Христиан, тоже негодяй из негодяев, переоценив себя, пришел к раненому Октавиану и попробовал его шантажировать, требуя себе часть денег. Через несколько дней на улицах С-ска было обнаружено тело мужчины без документов. Его никто не признал. Он был похоронен в общей могиле, а раненый Октавиан попросил отпуск и отправился в деревню к дочери для поправки здоровья.

Золя сидела в классе, проверяла тетради, она не спешила домой. Хотя дома ждал её раненый отец, он вторую неделю жил у неё. Надо, конечно, приготовить ему поесть, убрать свою комнату, истопить печь, да и просто хотелось поговорить. Но папка опять начнет приставать с замужеством, говорить о том, что ему нужен наследник. А Золе пока никто не попался, с кем ей хотелось бы провести всю жизнь. Поэтому молодая женщина задержалась на работе.

Уже темнело, на небе появилась крутобокая луна, осветила наметенные сугробы. Золя выглянула в окошко. Надо выходить из класса, быстро обежать школу, добежать до сарая, набрать охапку дров. Холодно уже. Если бы не дрова, можно было пройти по коридору и попасть прямо в свою комнату. Во дворе девушка услышала слабый стон. В сарае, где хранились дрова, лежал человек и тихо стонал, держась за плечо. Золя испугалась сначала, хотела позвать отца. Но стон был слабый, еле слышный. Чувствовалось, что человек сдерживает себя изо всех сил. Золя осторожно подошла. Это был Андриан Скарабеев, известный в

свое время вор. Но Золя этого не знала, для неё это был раненый человек, которому нужна помощь. Он потерял много крови, замерз. Он бы умер в этом сарае, если бы не Золя. Девушка пожалела и привела его в свой дом. Старый отец немного поворчал, но потом всмотрелся в лицо приведенного, оно ему кого-то напомнило. Он сам обработал рану Андриана, перевязал и приказал дочери никому пока не говорить о госте. Несколько дней Андриан жил в доме Золи. Часто его взгляд останавливался на красивой учительнице.

– - Почему замуж не вышла?
– как-то спросил её Андриан.

– - Замуж не напасть, как бы замужем не пропасть, - отговорилась Золя, бросив спокойный взгляд на интересного, хоть и незваного гостя.

Андриан был очень ничего, рослый, темноволосый. А вот взгляды гостя были совсем не спокойные, с интересом смотрел Андриан на Золю. Эти взгляды подметил и старый отец. В его голове давно зрел план. Он понимал, что ему скоро умирать, и с его смертью может оборваться род Волоцеров. А этого нельзя было допустить. Фамилия Волоцер приносит богатство. Да и спокойнее будет, если дочь выйдет замуж за надежного человека. Когда дочь ушла на работу, Октавиан он начал разговор с Андрианом.

– - Ну что, расскажи, откуда бежишь, из каких краев, как подстрелили тебя? Кто? Свои же? Или наши?

– - Какие наши?
– не понял Андриан.

– - Чекисты, - Октавиан по-кошачьи прищурился.

– - А ты, что, чекист?
– Андриан понял, что он здорово ошибся, согласившись войти в дом Золи.

Его мозг стал искать лихорадочно выход, надо уйти из этого дома, любым путем. Андриан окреп за неделю, сил уже достаточно, надо дать табуреткой по голове папаши и бежать, будут на его пути еще всякие красавицы.

– - Чекист я, чекист, сынок, - ласково проговорил Октавиан, но за этой ласковостью Андриан услышал очень многое.

– - Попался, - пронеслось в голове, - вляпался! Ой, как вляпался!

– - Так кто в тебя стрелял?
– повторил вопрос старый чекист.
– Признавайся.

– - А я сам! Случайно, - ответил Андриан.
– С пистолетом играл. Решил разобрать, а он бац-бац, и в руку меня!

– - Возле школы играл, в чужой деревне, - насмешливо сказал Октавиан.
– В сарае, где дрова хранятся, что ли играл? Или со станции, с поезда придрапал?

Андриан не знал, что старый Октавиан, съездив вчера в город, якобы на прием к врачу, зашел и в свою организацию, нашел бумаги на вора Скарабеева и прихватил их с собой. У него были планы на этого человека. За него Октавиан отдаст Золю. Этот человек не любит расставаться с деньгами. Сохранит золото Волоцеров. И старого негодяя не остановило, что он единственной дочери в мужья прочит вора.

– - И тебе нравится такая жизнь?
– спросил он. - Воровство, ни кола, ни двора, ни детей, ни дома, порой и денег не бывает. К тому же скоро мы вас хорошо прижмем. Проведешь свою жизнь на нарах. Нравится такой расклад?

– - Нет, - пробурчал Андриан.
– Но как жить? Ходить на работу за копейки, служить большевикам и социализму и ждать, когда тебя возьмут, потому что ты из дворян. Тоже не хочу. У меня было имение на Украине. Где оно теперь? Большевики забрали. Я буду у них частями свое возвращать.

Скарабеев рисковал, признаваясь перед этим непонятным чекистом. Но вдруг услышал:

– - А ведь воровать можно по-другому и гораздо больше.

Андриан молчал. Сам матерый ворюга, он чувствовал, что попал в более плотные сети. Этот божий старичок схрумкает его просто так, на всякий случай. Придется согласиться на его условия.

– - Ну вот, - что, - продолжил старый Волоцер, - завязывай со старой жизнью, с мелким воровством, со своей глупой местью. Я к тебе присмотрелся. Ты мне подходишь. Рисковый, умный. Дальше будешь жить по моим законам.

– - По каким?

– - По чекистским, - ухмыльнулся Октавиан.

– - А если не соглашусь?

– - Сдам.

– - ОГПУ?

– - Зачем? Там тебя просто в расход пустят. Пли! И нет ворюги Андриана. Твоим подельникам отдам. Много от них денег цапнул?

– - Много, - уныло выдохнул Андриан.

– - Значит так, - подытожил Октавиан.
– Деньги остаются у нас.

– - У кого, у нас?

– - В моей семье. И ты останешься тоже.

– - Думаешь, не найдут?

– - Ты про кого?

– - Про дружков.

– - Не найдут. А если найдут, то испугаются тебя трогать. Пойдешь в чекисты. Но перед этим женишься. Завтра же сделаешь предложение моей дочери Золе. Меня переводят в С-ск. Далековато отсюда. Но это и хорошо. Едем все вместе. Все понял, Христиан?

– - Понял! - удивленно протянул Андриан, - только имя у меня другое. Андриан.