Самое обыкновенное чудо
Шрифт:
Мария Георгиевна зашла к нотариусу вместе с Иваном и Леонидом. Лариса и Виктория остались в коридоре. Ванька стал сразу указывать, что мать должна сделать. Это не понравилось пожилому нотариусу, и он вежливо, но настойчиво попросил Ивана и Леонида выйти. Тем пришлось подчиниться. Когда Мария Георгиевна осталась наедине с нотариусом, она спросила совсем о другом, можно ли ей переписать ранее написанное завещание у другого нотариуса так, чтобы они (женщина кивнула на дверь) не знали.
– - Можно, - сказала нотариус.
Через пять минут было составлено новое завещание на имя Леонида, согласно которому все, что будет у Марии Георгиевны
– - Не раньше, чем лишат Витку материнства, - ответил за жену Леонид.
– Или вы забыли об этом условии?
– - Не забыли, - усмехнулся Иван.
Виктория, не стесняясь, подала документы, в которых было написано, что она отказывается от сына, дает согласие на усыновление мальчика, что она лишена материнских прав. Лариса тут же написала отказ от завещаний в пользу Ивана, заверила у того же нотариуса. За всем молча наблюдала Мария Георгиевна. Пусть пишет Ларочка отказ. Он ничего не значит. Пусть деньги Антона уходят к его сыну. Пусть. Из-за них Ванька такой жадный вырос. И хорошо, что у него нет детей. Но Яшина наследница - Лариса. А Яша жив. Он тоже может написать новое завещание, как это только что сделала Мария Георгиевна. И лучше сразу на Леонида. Пусть Ванька ждет и надеется. После Иван узнал пин-код, причем Мария Георгиевна ни на мгновение не смутилась, выдавая эту ненужную информацию. И они расстались. Иван и Виктория поехали на дачу, остальные на вокзал. Через час они уехали в А-ск.
По пути их догнал звонок Ивана, он орал, что банкомат ему не выдал денег. Леонид посоветовал обратиться в банк. Ванька хоть и понимал, что дело не в банке, но все же позвонил, получил неожиданный ответ: компьютерный сбой, обещали наладить. Но, как Иван не злился, денег так и не увидел. Он все думал, когда же и где он просчитался. Потом сообразил: Ларкин дед все устроил, банкир бывший. А когда на горизонте замаячил криминальный авторитет Серебров, Ванька притих. Главное, папочкины деньги у него.
Лара в поезде без перерыва вспоминала Савку, она скучала по своему мальчику. Мария Георгиевна не могла дождаться встречи с Яковом Петровичем. Уставшая Мария Георгиевна вскоре уснула, а Леонид игриво приобнял свою Ларису и шепнул:
– - Жаль, что купе не двухместное. Мы бы не скучали с тобой.
– - Мне тоже жаль, - засмеялась женщина.
– Мы бы с тобой уместились вдвоем на одной полке. А так опять будешь смотреть на меня сверху.
– - Увы, такая моя планида, - согласился мужчина.
– Но завтра мы будем уже дома. И только уложи Савку к себе под бок!
– - Не буду, - засмеялась Лариса.
Мария Георгиевна сразу с вокзала поехала в клинику. Архип Васильевич разрешил ей увидеть мужа.
– - Яша, Яшенька, - повторяя эти слова, усталая женщина вошла в отдельную палату ослабевшими ногами.
– Я приехала к тебе, Яша.
– - Маша, моя Машутка, - повернулся Яков Петрович, который сразу её признал.
– Ты пришла!
И лишился сознания. Забегали врачи, привели генерала в себя. Он протянул руки жене. Не хотел отпускать. Память вернулась к Якову Петровичу. Он вспомнил, как мчался навстречу
– - Цель у Якова Петровича была, - говорили врачи, - дождаться жену. Подсознательно жила она в нем. Не верил человек в смерть жены, чувствовал, что жива его Маша. А теперь он выполнил свою цель и смирился с приближающимся концом.
Генерал прожил еще год, но постепенно слабел, слабел, слабел...
Якова Петровича и Марию Георгиевну Лариса планировала поселить в квартире мамы, но Леонид предложил другой вариант - его однокомнатную. Не надо бегать, рядом. Савка будет к ним чаще приходить, мальчик очень любил бабу Машу и деда Яшу. Такое решение устраивало и Марию Георгиевну. Однако Фрида предложила свой вариант, она забрала немолодых уже людей в свой деревенский дом.
– - Лара, поверь, так будет лучше. Здесь тихо. Рядом земля. Яша каждый день будет выходить на улицу, гулять. И Букет его ждет. А там пока дойдешь до первого этажа. Может, здесь Яша поживет подольше (Все уже знали о грустном прогнозе Архипа Васильевича, и Леонид не опровергал его слов). И комнат у нас достаточно. И тепло всегда. Да и зачем тебе возиться со стариками! У тебя же Саввушка.
– - Но вам тяжело, - возразила Лариса, но в душе она была глубоко благодарна бабушке. Женщина чувствовала, что начинает уходить её детская обида, возвращается прежнее чувство к бабушке, которая так любила её в детстве.
– - Выдержу, Лара. Мне же не ворчать тяжести. Кушать сварю. Стирать в автомате будем. Сема сколько лет берег меня, молчал про моего отца. Моя теперь очередь отдавать долги. И про Машу не забывай. Она сильная. Тогда, может, - Фрида Христиановна всхлипнула, отвечая каким-то своим мыслям, - простит меня Катюша. Я перед ней больше всех виновата.
– - Да, Ларочка, мы лучше поживем здесь, у Фриды, - поддержала и Мария Георгиевна. - Вы с Леней молодые. И так, сколько возитесь с нами.
И опять побежали дни. Лару звали опять на работу. Молоденькая учительница химии собиралась в декрет. Вспомнили про Ларису. Женщина сначала наотрез отказалась. Старики на руках, Савенок в садике сильно болел. Хотя теперь мальчик окреп, поправился, вон какой колобок катается. И Лара подумала, может, выйти на работу. Леня один тащит всю семью, ни от какого дежурства не отказывается. Но жалко Саввушку. И жить придется опять в квартире. Хотя и сюда можно ходить. Фрида Христиановна, словно услышав эти трудные раздумья, неожиданно сварливо сказала как-то внучке:
– - Не вздумай Савку в садик отдать. Я знаю, работать ты хочешь начать. У Савки здесь есть две бабки и два деда. Мы с Машей уже обо всем договорились. Будем сидеть. И Яша мальчонку любит. Сема, слава Богу, на своих ногах еще крепко держится. Справимся!
– - Справимся, - раздался еще голос.
Это у крыльца стоял Семен Сергеевич, он помогал Якову Петровичу выйти во двор. С другой стороны за руку его вел важный Савка. Яков Петрович пока еще ходил.
И Лара вышла на работу. Но Савку решилась отдать в садик. Куда двум женщинам, уже немолодым, еще и маленького ребенка на руки. Савка же ни минуты покоя им не даст. На что Фрида Христиановна решительно заявила: