Самогонные хроники. От национальной идеи к успешному премиум-бренду
Шрифт:
В итоге перед импортерами стояла сложнейшая задача: суметь угадать спрос на свои напитки и ввезти их ровно столько, чтобы успеть распродать до 1 июня. В действительности сделать это совершенно невозможно. Либо не ввозишь ничего и в силу этого недопродаешь (теряешь долю рынка, статус поставщика в сети и пр.) – такой путь мало кто мог себе позволить. Либо ввозишь, сколько возможно (а получение марок и ввозная процедура в условиях, когда все стремятся успеть к дедлайну, – предприятие сложное и далеко не всегда успешное), – большинство компаний именно этим и занималось.
В недальновидности такого подхода всем им пришлось очень скоро убедиться: едва завершился отведённый законом срок ввоза алкоголя со старыми марками, как вышло постановление ведомства главного санитарного врача РФ Геннадия Онищенко, объявившее вне закона все грузинские
Распространена «патриотическая» точка зрения, что, мол, поделом молдаванам с грузинами досталось, и будет им впредь неповадно плясать под американскую дудку и проводить антироссийскую политику. Мол, a` la guerre comme a` la guerre. Точка зрения выглядит вполне себе аргументированной, но, к сожалению, базируется на абсолютном незнании реального положения дел. В действительности же Молдавия с Грузией, конечно, были примерно наказаны. Но не меньшие, а, возможно, и гораздо большие потери нёс российский бизнес, который остался с этим вином, в одночасье обесценившимся. А ведь практически не было компаний, в ассортименте которых не было бы запрещённых напитков, – безотносительно к их качеству, они являлись наиболее ликвидными, поэтому торговали ими все. Но, собственно, даже для тех, кто дальновидно чурался молдавских и грузинских вин, их запрет всё равно не прошёл незамеченным. Ведь товар мало чем отличается от денег: можно им рассчитаться, под него получить кредит и пр. Фактически, объявив вина Молдавии и Грузии вне закона, у алкогольных компаний изъяли львиную долю оборотного капитала. Что сразу же привело к кризису ликвидности: платежи между контрагентами либо замедлились, либо вовсе прекратились. В более или менее нормальном режиме они возобновились только осенью: видимо, к этому времени те, кто понял, что всё-таки остаётся на рынке, решили начать платить (до этого особого смысла в расставании с деньгами они не находили).
Николай Полуэктов: Павел выше упоминал, что проблемы ранней весны 2006-го были забавными ребусами в сравнении с теми, с которыми алкогольным компаниям пришлось столкнуться в мае-июне. Что же это было? Если одним словом – возвраты.
Естественный трафик движения алкоголя, как и любого другого товара повседневного спроса, выглядит так: производитель/импортер – оптовик (или оптовики – их в цепочке может быть несколько) – розница. В рамках процедуры возврата товар пошёл по этой цепочке вспять – от магазина в сторону производства. Речь идёт, разумеется, о напитках, оклеенных старой маркой, хождение которой вопреки наивным ожиданиям многих («Да не смогут столько легального товара запретить к продаже!») продлевать никто не собирался.
Именно в этот период мы получили убедительные подтверждения очевидного в общем предположения, что «Косогоров самогон» лучше продаётся в богатых и густонаселенных Москве и Питере, чем в регионах. Как, спросите, получили? Да очень просто: из Москвы и Петербурга возвратов почти не было. Из одной очень крупной московской компании самогон со старой маркой я забирал лично – он весь поместился в багажнике моего автомобиля. А вот с регионами дело обстояло несколько иначе.
Вообще, с возвратами связано несколько любопытных моментов. Во-первых, их объём совершенно не поддаётся какой бы то ни было оценке. Причина проста: мы можем знать запасы товара только на складах оптовиков, и, очевидно, мы позаботились, чтобы на них никаких бутылок со старой маркой к «часу X» не было. Единственное место, где они могли скопиться, – это розница, а вот по поводу остатков товара в магазинах у нас информации никакой не было. Я, кстати, подозреваю, что не было её и у самих магазинов: даже в тех, где установлена компьютерная система учёта, вряд ли была графа «старая/новая марка»: я к тому, что «Косогоров самогон» там учитывался просто как «Косогоров самогон», а уж с какой он там маркой, одному
Во-вторых, возвраты совершенно невозможно не принять. Я не беру в расчет даже моральную сторону проблемы – понятно, что бросить в беде клиента, «влипшего» с твоим ставшим вдруг нелегальным товаром, не слишком красиво (хотя то, что проблемы вашего общего с клиентом сотрудничества расхлебывать предстоит вам одному, тоже, возможно, не вполне справедливо). А просто потому уже, что если вы решили остаться в бизнесе, то возврат вы примете (и оплатите) – ведь вам же потом предстоит работать с теми же контрагентами, что и прежде, и без решения проблемы вашего товара они эту работу вряд ли возобновят. Также ещё и потому, что технически отказаться от возврата вам будет крайне затруднительно. Просто на условиях предоплаты на современном рынке мало кто рассчитывается, а это значит, что у клиента перед поставщиком всегда имеется дебиторская задолженность. Заложником которой поставщик и является. Ах, вы не хотите забирать возврат? Ну, так тогда хрен мы вам заплатим! – в рамках такого рода дискуссии поставщики склонны проявлять завидную сговорчивость.
Хотя руководство магазинов отчасти тоже можно понять (по меньшей мере в отношении импортного алкоголя): верни они товар, торговать бы им было нечем – новая марка-то на импорт ещё не пришла. Вот и торговали до последнего. А в июне как прорвало – возвраты пошли, как лавина.
При этом официально провести возврат было практически невозможно. Существовала некая гипотетическая процедура, в рамках которой следовало отправлять товар на завод или импортеру, но при этом он должен был проходить строго по той же цепочке, по которой изначально продавался. А в первой половине 2006-го все оптовые алкогольные компании вынуждены были поменять лицензии (новые лицензии выдавались после подтверждения увеличения компанией уставного капитала до 10 млн рублей и установки ЕГАИС), и далеко не все через это прошли успешно. В частности, склад, который оказывал нам логистические услуги и через который проходил весь «Косогоров самогон» в 2005-м, лицензию продлить не смог, и в 2006-м мы работали уже с другим складом. В итоге вся цепочка поломалась, поэтому легальный путь осуществления возврата был для нас закрыт.
Как же мы вышли из положения? Выбранное решение было самым простым и естественным: выкупить весь товар со старой маркой на себя. Естественным потому, что мы и так не раз это делали, – такой самогон уходил на всякие корпоративные нужды (для себя, на деловые подарки, на проведение разнообразных мероприятий: «Косогоров» мы вручали как призы в наших рекламных акциях, выставляли в качестве официального напитка на разных тусовках и пр.). Другое дело, что в таких количествах выкупать его прежде не приходилось, но, когда мы принимали это решение, масштабы бедствия были ещё неизвестны. Когда же они прояснились, отступать было уже поздно. В итоге на скупку своего самогона мы спустили круглую сумму – около $70 тыс. О том, куда мы его дели, расскажу чуть позже.
Павел Преженцев: А как выкручивались прочие алкогольные компании? Кто как. Кто-то пытался делать возвраты официально (у некоторых даже получалось). Многие (в первую очередь поставщики импортного алкоголя) бросились распродавать остатки за бесценок. Я лично покупал в последние дни июня дорогущие когда-то виски, текилу, вина за символические 100–300 рублей – скидки в 80–90 % были в порядке вещей, – ощущая себя при этом настоящим браконьером. Я-то прекрасно знал, сколько эти напитки в действительности стоят...
А вслед за июнем наступил июль. 1 июля 2006 года на алкогольном рынке иначе, как «черной субботой», никто не называл. В этот день почти все импортные напитки из продажи исчезли. И не потому, что их успели распродать, а просто потому, что торговать ими было уже нельзя. Следом за импортными начали исчезать и отечественные: торговля спиртным по всей стране замерла. Марки были, товар на складах был, но сделок не было – не работал ЕГАИС. По закону, работать должен, а на деле – не работает, хоть ты тресни. Он и к августу толком не заработал, но было выпущено постановление, разрешавшее временный так называемый «ручной» режим. В чем он состоял: информацию обо всех отгрузках записывали на дискеты и свозили в налоговую. Но и этот вариант, при всей своей дикости, был настоящим спасением. Торговля наконец возобновилась.