Самолётиха
Шрифт:
Когда потеплело, и я сняла ватные штаны, а это пара сантиметров толщины под попой, и соответственно высоты, оказалось, что надо приноравливаться к новому положению тела. Вообще, парадокс в том, что приподнять себя вверх я могу, но тогда я едва дотягиваюсь до педалей. У педалей есть регулировка, трубка самой педали входит в приёмную трубу и в них просверлены дырки, в которых вставлены болты. И в самом дальнем положении я фактически управляю педалями носками, буквально пальцами, а это чревато и почувствовала я это хорошо, когда с Даниловым отрабатывали "бочки". Я подозревала и даже вроде была готова, что при перевороте я могу потерять связь с педалями и даже их вроде контролировала, но во второй части переворота моя левая нога выскользнула из стремени педали, а вставить её обратно сразу не получилось. Хорошо, что сзади у меня сидит Данилов и когда я в процессе вставления ноги под ремень стремени, дёргала руль направления, он своими ногами парировал эти рывки. Само собой, он приказал немедленно прекращать вылет и садиться. Оказалось, он и не думал о наличии такой проблемы. С Трофимычем и ещё двумя техниками стали пытаться решить этот вопрос. Самое простое - это приварить другие трубки и просверлить новые отверстия,
А Верочка - прелесть! Эти двое меня всё-таки уговорили, что под большим секретом я им покажу свой самолёт. После уроков, когда и у нас после обеда на поле меньше суеты и людей, я встретила их на КПП и тихо провела знакомиться с Бобиком. И хоть снаружи им Бобик не мог не понравиться, ведь после покраски его ещё не успели сильно обшаркать, внутри он сестрёнку совершенно не устроил. Конечно, я их не повезла кататься, хотя по несколько разочарованным мордашкам не смотря на мои слова, они на это рассчитывали. В их понимании, раз лётчик, то это как владелец телеги с лошадью, захотел, сел, губами причмокнул, вожжами по спине хлопнул и "Но-о-о!" прокричал, всё, поехали... А что для даже просто вылета по кругу, нужно в штабе записку оставить, а потом дождаться разрешения финишёра, не говоря про все танцы вокруг самолёта перед вылетом. Потом мы зашли в столовую, где меня отпустили, и по дороге домой, сестрица стала развивать идею, какой на самом деле лучший, в её понимании, настоящий самолёт для девушки или девочки, вроде неё.
В её представлении самолёт должен быть весь ТА-А-АКОЙ КРАСИВЫЙ, по закатывающимся глазкам я поняла, что это что-то по элегантности не уступающее белому концертному роялю, как плавностью линий и монументальностью форм, так и гладкостью блеска полированной поверхности. Обязательно должна быть красивая лесенка, чтобы в туфельках красивых удобно садиться было, а дальше её фантазия рванула на всех парусах. Я чуть живот не надорвала, когда представила себе этот летающий рояль, где в открытом кокпите я сижу, откинувшись на мягком, обшитом плюшем диване, в пышном бальном платье с открытыми плечами, в не меньше, чем императорских драгоценностях, и с уложенными в высокую причёску волосами. Ручка управления вся покрыта резьбой и инкрустацией, все кнопочки и приборы тоже очень красиво украшены и когда я лечу всем должно быть видно, какая я красивая в самолёте сижу... Злой Тимоша (это Верочка его так охарактеризовала за этот вопрос) поинтересовался, а как же волосы, ведь ветер встречный? На что был моментально парирован, что никто не запретит девушке летать в красивом кокошнике с ленточками, чтобы волосы не трепало! И её фантазия полетела дальше, я уже с трудом успевала за ней, и так и не могу понять, в какой момент оказалось, что в самолёт мы обязательно ещё будем запрягать красивых белых коней. Но вот летать обязательно мимо трибун, где все будут мной любоваться и махать руками и шапками. В общем, грубая реальность не выдержала испытания девичьими требованиями к красоте и элегантности. Я уж молчу, что пахнуть от настоящего женского самолёта должно непременно цветами и мёдом...
Насколько я поняла, даже в далёком будущем никто так и не создал идеального женского самолёта, а жаль... И если сначала я даже хотела рассказать Трофимовичу, про то каким должен быть настоящий самолёт, то поутру я поняла, что он этого не оценит и даже может обидеться. Хотя воспоминания об этой фантазии Верочки мне часто поднимают настроение. А как же иначе, ведь мы девочки и я её очень хорошо понимаю и даже во многом с ней согласна, вот только в жизни мало места нашим фантазиям, всё грубее, приземлённее и обыденнее...
Не заметно пролетели каникулы, пришла весна и наверно последние, ой, извините, крайние разы Бобик ещё летает с лыжами, да и так при взлёте и посадке приходится выбирать боковые не разбитые участки полосы. Впрочем, и тем, кто на колёсных шасси не намного проще и легче. Мы как раз собирались проводить процедуру смены лыж, когда на аэродроме началась суета. Оказалось, что привезли НАПы Назарова. Для меня такой невольный привет от Валерки и папки, ведь они оба этими самыми НАПами занимались. С машинами, которые привезли нам настилы, приехал южный очень подвижный и шумный инженер из Дагестана. Он очень быстро говорил с жутким акцентом, что понимать его порой было трудно, но ещё быстрее он умудрялся жестикулировать. Накладки начались с того, что у нас почти все самолёты сзади имеют не дутик, а костыль, что для перфораций не предусмотрено и он вполне может на малой скорости в отверстия проваливаться и рвать секции. Что с этим делать не понятно, ведь как Р-пятые, так и У-двасики, используют костыли не только как дутики другие самолёты, но и в качестве механического тормоза. То есть просто попробовать поставить вместо костыля чужой дутик не получится, да и дутик это не просто колесо от тележки, у него своя не простая система крепления, в частности разные режимы, когда он крутится свободно и когда зафиксирован жёстко. Как уж наше командование обсуждало возникшую проблему не знаю, но решили, что НАП стелим, а эР-пятым и УТИ на костыль ставим что-то типа конька. У-двасики будут летать с грунта, чему не только я, но и остальные У-двасники очень обрадовались, и облегчённо выдохнули, рисковать провалиться нашим маленьким костылём в дырку металлической перфорации никому не хотелось, а к размокшей поверхности весеннего аэродрома наши лёгкие самолёты относятся легче всех остальных. После сборки щитовой ВПП с неё взлетел и сел сначала УТИ, потом разведчик с дооборудованными костылями. Вообще, конечно визг скользящего по железу железного конька костыля для любого технаря - это каждый раз стресс и ножом по сердцу, но уже буквально через пару дней все привыкли. Но главное ведь летали, а то через несколько дней полосу бы закрыли для полётов на просушку. Мы как-то с родителями поехали в Павловск по парку погулять, приехали, а на воротах объявление, что парк закрыт на просушку. Мне же стало немного грустно, что вот именно мне не судьба попользоваться нашими с Валеркой трудами. И ведь мы тогда совсем забыли о том, что у многих наших самолётов есть костыли...
К майским праздникам у меня в лётной книжке уже красовалось целых восемь часов налёта. В воздухе я уже чувствовала себя вполне уверенно и не вылезала с колотящимся сердцем из самолёта после каждой посадки. В этих южных для нас - северян местах уже вполне вступила в свои права весна. И на праздник мы собирались уже по-летнему. Верочка попросила, чтобы я обязательно надела свою медаль, а я, чтобы уйти от этого, и не обидеть сестрёнку вспомнила, что у меня есть нарядное выпускное платье. Правда как раз первого числа подул прохладный ветер, и под него пришлось надевать чулки и нижнюю рубаху. Но это не испортило нам праздничное настроение...
Я не захотела в свой редкий выходной идти на аэродром, да и в гражданском платье это делать не очень удобно, а вместо этого провести весь праздник со своей семьёй, то есть с любимой сестрёнкой. Хоть мы и виделись с ней каждый день и каждую ночь спали вместе, но нам всё равно не хватало общения. Вместе с нами со всей ответственностью на праздник собиралась и вся семья Новиковых, наряжались, надевали всё самое лучшее и праздничное. Затык возник при выходе, когда Аглая увидела, что я, вот ужас, собираюсь идти с непокрытой головой. Надевать платочек на голову мне совсем не хотелось, но и обижать хозяйку тоже. И когда я уже почти смирилась с тем, что мне придётся сейчас повязывать голову белым платком, я вспомнила про своё шёлковое кашне. Я быстро его достала, хорошо, что оно лежало сложенным и почти не помялось, повязала его через лоб, прикрыла уши и сзади под косой заколола английской булавкой. Вышло даже оригинально и стильно, к тому же не придерёшься, голова вроде как покрыта. Ещё перед этим Верочка настояла, чтобы я повязала себе косу белой лентой с бантиком, и хоть мне казалось, что с жёлтым в чёрный горох платьем это не будет смотреться, но выход нашёлся с помощью второй белой ленты, которую я повязала взамен моего потерянного пояска. Теперь же с кашне наряд получился законченным и словно так и задуманным. А Верочка была просто - принцесса. В своём самом красивом и при этом достаточно тёплом нарядном сиренево-голубого оттенка платье с длинным рукавом и пристёгнутым имплантом, она выглядела как маленькая принцесса. На её коротких волосах мы завязали два чудесных хвостика над ушками с яркими большими четрёхлопастными сиреневыми бантами. И даже сумели дойти до центра, не испачкав нарядные туфельки. Сначала выступил председатель сельского совета, потом директор местной школы, которая оказалась ещё и секретарём поселковой парторганизации. Пригласили и наших, от авиаторов выступил начальник штаба полка. Мало говорили о солидарности трудящихся, как-то слабо в неё верится, когда весь рабочий класс всей Европы работает на Гитлера, то есть против единственного социалистического государства. Больше говорили о войне и о том, как вся страна поднялась на борьбу с агрессором...
А потом были танцы, причём в разных концах площади свои. В одном месте играл местный гармонист, в другом принесли патефон. Гармонист жутко фальшивил и, кажется, уже выпил, но большинству важнее был задаваемый задорный ритм, а вот мы ушли от издевательств над своими ушами к патефону, где собралась более степенная часть общества. Танцующих было не много, но они были, и место в середине было свободно. Я увидела, как Верочка мнётся:
– Солнышко! Ты хочешь потанцевать?
– Хочу...
– И полные глаза слёз.
– Так! Ну-ка, слёзы долой! И пойдём танцевать...
– Но у меня же ручка...
– Глупенькая! Ведь можно танцевать, когда партнёры держат только одной рукой, а вторая опущена, так вроде ещё с гусаров и других военных началось, из-за того, что им нужно было сабли придерживать во время танца...
– Фиг его знает, правда это или нет, я по ходу придумала, чтобы Верочку убедить. Ведь я правда видела, что так танцуют. Только вот совершенно не помню, одной рукой держатся оба или только партнёр? Но мне это было совершено фиолетово, я хотела доставить радость моей сестрёнке, а поэтому мы сами будем устанавливать правила!
– Правда?
– Ну, конечно! Так, что промокаем слёзы и идём танцевать! Такой красавице и просто стоять в стороне просто неприлично!
– Но мы ведь девочки обе...
– Так мужчины на фронте. Вон видишь, две женщины уже танцуют...
И это стало последним аргументом. Натанцевались мы с ней от всей души, что по пути домой усталая Верочка едва перебирала ногами, а я взяла её за талию, это мы с ней не так давно научились ходить, держась за талии друг дружки, как маленькие лебеди в танце, только у них руки переплетены спереди, а у нас сзади. Но так очень близко прижавшись боками, удобно чувствовать друг друга. И как оказалось так очень удобно вести усталую девочку с буквально заплетающимися ножками. И главное, почему Верочка так вымоталась, мне показалось, что она так хотела насладиться этим ощущением, что она нормальная, такая как все и может вместе со всеми танцевать, что просто не могла остановиться. И сейчас шла, хоть и уставшая до предела и молчала, видимо сил даже болтать не осталось, но такая счастливая, что я просто не могла не радоваться вместе с ней. Дома она заснула, едва я постелила постель и раздела её. А мы со взрослыми ещё немного посидели за керосиновой лампой и с маленькой стопочкой самогонки...