Самозванцы
Шрифт:
Через несколько дней Чигирев уже ходил по палате, а потом и начал предпринимать небольшие экскурсии по больнице. Спокойная и доброжелательная атмосфера клиники его поразила. Не было здесь серости, безнадежности и безразличия, которые он наблюдал в российских больницах конца двадцатого века. Больные, многие в сопровождении медсестер и медбратьев, неспешно прогуливались в ухоженном, благоухающем ароматом сирени саду. Да и сами больничные коридоры, несмотря на царящие в них специфические медицинские запахи, были необычайно светлыми, радовали цветами на окнах.
Вскоре профессор Бронский объявил своему пациенту,
Чигирев с радостью согласился. Его душа уже требовала действий. Он уже все продумал, все взвесил, наметил планы, теперь только оставалось приступить к их реализации.
10
Ныне чешский курорт Карловы Вары.
В назначенный день Басов явился за Чигиревым. Он привез историку добротный английский костюм в крупную клетку — бриджи и пиджак, покроем очень напоминавший армейский френч, гольфы и английские же ботинки. Облачившись в новую одежду и взглянув на себя в зеркало, Чигирев подумал, что чрезвычайно похож на доктора Ватсона в исполнении Виталия Соломина. Единственное, что отличало историка от запавшего в память образа викторианского джентльмена, — это борода, аккуратно постриженная приглашенным парикмахером, но все же позволявшая отнести ее обладателя скорее к славянофилам, чем к западникам.
— Поехали? — спросил Басов, критически осмотрев Чигирева.
— Куда? — не понял тот.
— К сыну твоему, конечно, — улыбнулся Басов.
Они вместе вышли на мощенную булыжником московскую улочку, где их ждала пролетка.
— На Ильинку, — скомандовал Басов, залезая в экипаж.
Во время короткого пути оба хранили молчание. Басов сидел, глубоко погруженный в какие-то размышления, а Чигирев жадно рассматривал будто сошедшие с экрана исторического фильма картинки быта дореволюционной Москвы. Уличные торговцы, городовые, элегантно одетые господа, студенты, мастеровые, все они неспешно прохаживались либо спешили куда-то по необычайно зеленым и тихим улочкам. Дорогу заполняли пролетки лихачей и телеги ломовых извозчиков. Однажды они обогнали весело бренчащий по стальным рельсам допотопный трамвай. Ни одного автомобиля на всем пути им так и не встретилось.
Когда пролетка замерла у подъезда роскошного доходного дома на Ильинке, Басов небрежным движением сунул извозчику какую-то мелочь и бесцветным голосом произнес:
— Спасибо, голубчик. Езжай.
— Благодарствуйте, барин, — расцвел в улыбке извозчик, встряхивая монеты в руке. — Завсегда рады стараться.
Чигирев понял, что Басов подкинул мужику приличную сумму «на чай».
Путешественники прошли в подъезд мимо угодливо склонившегося перед ними дворника. Басов наградил мужика еле заметным кивком головы.
— Как ты ухитряешься чувствовать себя в своей тарелке в любом времени? — негромко спросил Чигирев, когда они поднимались по широкой, устланной коврами парадной лестнице дома. — Я год в семнадцатом
— А мне плевать на всех этих персонажей и персон, — фыркнул Басов. — Я просто живу, чего и тебе желаю.
Он остановился на площадке третьего этажа и решительно дернул ручку звонка одной из квартир. Через некоторое время до Чигирева донесся лязг отпираемого засова, дверь отворилась. На пороге стояла молоденькая миловидная горничная.
— Здравствуйте, Игорь Петрович, — присела она в книксене.
— Здравствуй, Глаша, — ответил ей Басов, — Знакомься, это Сергей Станиславович. Отец Вани.
— Очень приятно, — Глаша почему-то зарделась. — С выздоровлением, Сергей Станиславович.
Басов с Чигиревым прошли в невероятных размеров коридор. Глаша обогнала их, юркнула в дальнюю дверь, и вскоре Чигирев услышал ее голос: «Капа, неси скорее Ванечку. Батюшка его приехал». За дверью возникла суета, и из дверей гостиной вышла дородная женщина лет сорока с малышом на руках. Иван Чигирев был одет в длинное платьице и чепчик и сосредоточенно сосал большой палец правой руки. На мужчин он смотрел широко раскрытыми глазами, в которых читались удивление и испуг.
— Ай, посмотри кто приехал, — засюсюкала державшая его женщина. — Батюшка приехал!
Ребенок изумленно посмотрел на отца, потом на Басова и, протянув ручки к фехтовальщику, пролепетал:
— Дядя.
— Да, дядя Игорь Петрович пожаловал. А посмотри, кто с ним еще. Папенька!
Оно подошла к Чигиреву и протянула к ему малыша. Чигирев хотел взять сына на руки, но тот неожиданно прижался к няне и громко заплакал.
— Это ничего, ничего, — затараторила невесть откуда выскочившая Глаша. — Отвык. Скоро снова привыкнет, все будет хорошо.
Чигирев в полной растерянности смотрел на орущего уже благим матом ребенка. Только теперь он понял, насколько был не готов к этой встрече.
Они втроем сидели за обеденным столом и неспешно поглощали наваристый борщ и телятину с картофелем. Малолетний Иван спал в детской под бдительным присмотром няни. Глаша суетилась на кухне. За окном мирно цокали подковы извозчичьих лошадей да время от времени доносились крики мальчишек, торговавших газетами: «Последние новости! Последние новости! Загадочное убийство в доме статского советника Арефьева!»
— Хорошо, спокойно, — Басов откинулся на спинку стула. — Достаток и благоденствие. Так бы и не уезжал никуда.
— Так не уезжай, — Чигирев внимательно посмотрел на него. — Тебя-то ведь вроде там ничего не держит.
— Да как тебе сказать, — Басов пожал плеча-ми. — Во-первых, на нас с вами, ребята, тяжкий крест. Мы знаем, что будет. Мне, положим, через несколько лет пятьдесят. В семнадцатом будет под шестьдесят. Ну и зачем мне, старому хрычу, это революционное лихолетье? Я лучше обоснуюсь там, где в ближайшие лет двадцать пять никаких неприятностей не предвидится. Оно, конечно, можно бы и в Швейцарию податься или в Северо-Американские Соединенные Штаты. Но ведь Вадим сдуру там в канитель залез. Да и ты назад собираешься. Все одно его вытаскивать придется, так лучше уж базу иметь.