Самозванец по особому поручению
Шрифт:
И тишина. Но через минуту в зале вновь раздался звук шагов, на этот раз сдвоенный, и в прозекторскую ввалился тот же адъютант в сопровождении невысокого пухлого человека, то и дело промокающего потеющую лысину огромным носовым платком.
Дальше был театр. Генерал рычал и тыкал пальцем то в синяки, то в шею трупа, а патологоанатом только разводил руками и почти неслышно что-то блеял в ответ, время от времени хватаясь то за сердце, то за пенсне.
– Доктор говорьит, что принял съиньяки за сльед от наручников, – вдруг раздался рядом со мной тихий голос Орсона. – А в остальном картина соответствовала
– Знал? Нет. Впервые я его увидел в капитанской каюте захваченного нами намедни судна контрабандистов. – Я пожал плечами.
– Но это совершенно точно он, то есть… капитан? – уточнил Орсон.
– Разумеется. А что, у вас возникли какие-то сомнения? – поинтересовался я.
– Ньет-ньет. Всего лишь глупая формалност, о которой я позабыл. – Махнул рукой помощник капитана порта, всем своим видом показывая, какая все это ерунда. Ну да, ладно, сделаю вид, что поверил.
– Господин Орсон, а что насчет нашей с Тихомиром Храбровичем просьбы?
– Хм. Нье думаю, что сейчас наилучшее времья для визитов в тьюремный подвал… – задумчиво протянул собеседник, но тут же тряхнул головой. – Впрочьем, в такой суете… Идьемтье, я вас провожу.
Дорога от холодильника до тюремного подвала оказалась подозрительно короткой. Не прошло и пяти минут, как мы оказались в довольно длинном коридоре, разделенном несколькими решетками, в конце которого виднелось несколько тяжелых, обитых железом дверей.
– Нам туда. – Орсон кивнул сопровождающему нас полицейскому, и тот, зазвенев ключами, подошел к первой решетчатой двери. Сначала я было подумал, что эти замки, не сложнее тех, что встретились мне в станционном городке на Руяне, но стоило присмотреться к ним, как стало понятно: защитой от умников, владеющих началами ментальных манипуляций, здесь вовсе не пренебрегают. Об этом говорил и короткий высверк в момент соприкосновения ключа с замочной скважиной, и радужные разводы какого-то щита на металлической коробке замка.
– Послушайте, господин Орсон, а что, неужто смерть подследственного такой шум вызвала, что в управлении людей ночью больше, чем днем? – поинтересовался я, когда мы миновали очередную решетку на пути к камерам.
– Хм. – Чиновник покосился сначала на меня и молча вышагивающего рядом Тишилу, потом бросил короткий взгляд в спину идущему впереди полицейскому… и вздохнул. – Нье совсьем, герр Старицки. Нье совсьем…
Поняв, что Орсону совсем не хочется говорить на эту тему, я не стал настаивать, так что до камер мы дошли в молчании. Полицейский потянулся было к замку, запирающему одну из камер, но портовый чиновник только покачал головой. Наш проводник и ключник тут же кивнул в ответ и потянул щеколду задвижки, прикрывающей врезанное в дверь оконце.
– Смотритье, repp Старицки. Смотритье. – Полицейский и Орсон отошли от двери.
– Тихомир Храбрович, взгляни-ка ты для начала, – проговорил я тихонько, уступая место Тишиле, и тот с готовностью шагнул к окошку.
– Они, Виталий Родионыч, как есть они… «лазари» наши, – бросив короткий взгляд в камеру, также тихо ответил мне старый бретер. Ну-ка, ну-ка…
От двери камеры я отошел в несколько задумчивом состоянии. Люди, сидевшие на грубо сколоченных нарах, определенно мне кого-то напомнили, и теперь я судорожно пытался вспомнить, где мог их видеть.
– Вы удовлетворены, герр Старицки? – спросил Орсон, отвлекая меня от размышлений, и я, в ответ, кивнул.
– Да, благодарю вас, господин Орсон. – Я бросил взгляд на соседнюю камеру, замок которой был открыт. – А что, я так понимаю, контрабандист сидел здесь?
– Именно. – Кивнул помощник капитана порта и дал знак полицейскому, который тут же закрыл наблюдательное окно в двери камеры наших странных знакомцев.
– Понятно. Неужто и Роман Георгиевич где-то здесь, по соседству, обретается?
И вот тут взгляд Орсона вильнул.
– Извините, герр Старицки, но этой информации я… у менья ньет. – К концу фразы стало понятно, что больше никаких сведений от помощника капитана порта мы не получим. Ла-адно.
Направившись к выходу из тюремного коридора, полицейский вновь пошел первым, а я, шепнув пару слов понимающе улыбнувшемуся Тишиле, поравнялся с Орсоном, явно стремящимся быстрее покинуть это место.
– А что, господин Орсон, вы человек знающий, может, подскажете, какие места стоит обязательно посетить у вас на родине? – Помощник капитана порта недоверчиво покосился на меня, но, не заметив и следа насмешки, начал нехотя отвечать.
– Смотря, в какие порты вы намерены зайти в Свеаланде. – Пожал он плечами. Не-не, так просто ты от меня не отделаешься. Я вновь насел на Орсона и таки заставил его разговориться.
Едва мы остановились у первой решетки, как я почувствовал прикосновение Тишилы к моему локтю и, мысленно выдохнув: пронесло, успел чертяка, вновь сосредоточил свое внимание на ровной речи Орсона.
До выхода из тюремного коридора мы дошли без проблем, а вот дальше началась сущая чехарда. Перед нашей компанией нарисовались еще два полицейских чина, при полном параде и с оружием. Перебросились парой слов с Орсоном и нашим «Вергилием» на свеоне и тут же повернулись ко мне с Тишилой.
– Герр Старицки, господин геньерал просит вас, и вашего сопровождающего подньяться в кабьинет началника портового управльения. Господа полицейские вас проводят. – Орсон указал на двух вытянувшихся перед нами хмурых и явно чем-то недовольных «орлов». – К сожалению, они не говорят по-русски.
– Ничего, насколько я понимаю, здесь недалеко? – Орсон в ответ кивнул. – Ну и замечательно, а поговорить по дороге мы и с Тихомиром Храбровичем можем.
– Тогда я с вами прощаюсь, герр Старицки. – Развел руками помощник капитана порта. – Чьестно говорья, устал. Да и вахта моя завершьена.
– До свидания, господин Орсон, до свидания.
Раскланявшись с уставшим чиновником, мы отправились следом за полицейскими. По дороге к главному входу в портовое управление Тихомир попытался со мной заговорить, но я сделал большие глаза, и старый бретер закрыл рот, так и не произнеся ни звука. Может быть, Орсон и не обманывал насчет знания полицейскими русского языка, но береженого бог бережет… А не береженого конвой стережет.
Я скосил взгляд на вышагивающих рядом полицейских и с трудом подавил ухмылку. Ну да, вовремя поговорку вспомнил, ничего не скажешь.