Самозванка (дореволюционная орфография)
Шрифт:
– Настя!…
– Да, да, безъ крови… Зачмъ вы убьете меня?… Завтра-же, сегодня-же все узнаютъ и каторга, – зачмъ?… Счастье придетъ, а не каторга, деньги, богатство…
– Да, да, такъ лучше!…
Анна Игнатьевна подняла двушку и посадила.
– А не скажешь, Настя?…
– Зачмъ?… Разсчету нтъ, – вдь и мн деньги-то придутъ…
– И простишь?… Сегодняшнее-то простишь?…
– Прощаю… Рязвяжите меня, не бойтесь…
– Страшно, Настасья!… Закричишь, выдашь меня, все погубишь…
– Да
Анна Игнатьевна быстро развязала полотенце, бросилась передъ Настею на колни и стала цловать ея руки, на которыхъ такъ и горли яркими полосами знаки отъ полотенца.
– Настя, Настя, прости ты меня, помогай ты мн, а я съ тобою пополамъ все раздлю, все пополамъ! – рыдала Анна Игнатьевна.
Настя сидла молча и тяжело дышала.
– Воды! – прошептала она.
Анна Игнатьевна заметалась по комнат.
– Въ кухн, въ ведр! – еще тише прошептала Настя и тихо, тихо упала на подушки.
Около четверти часа возилась съ нею Анна Игнатьевна, приводя ее въ чувство.
Настя очнулась.
– Охъ, сколько грха съ деньгами-то! – проговорила она.
– Много, Настя!… Да, вдь, и радостей съ ними много…
– Много!…
– Ну, и возьмемъ, и возьмемъ… Забываешь все, Настя?
– Забываю…
– Такъ твоя теперь я, навки твоя!… Чуть грха не надлала, страшнаго грха, да за то теперь покойна… Поцлуй меня, голубка моя, и прости, не помни мн лиха, – безъ ума, безъ разума дло длала, голову потеряла…
Долго еще сидла Анна Игнатьевна у Насти и ушла, пріобртя себ во вчерашнемъ враг крпкаго, умнаго и надежнаго друга…
XIV.
Ольга Осиповна замтила пропажу денегъ.
Деньги у нея были не считаны; она никогда не знала, сколько у нея дома кредитныхъ билетовъ, бумагъ, купоновъ и звонкой монеты, какъ не знала хорошенько и вообще своихъ капиталовъ; но произведенный Врою безпорядокъ не ускользнулъ отъ вниманія старухи, и она задумалась, встревожилась.
Кража была, несомннно, дома, но кто совершилъ ее?
На испытанную прислугу думать было ршительно невозможно, – кто же ходилъ за деньгами, кто укралъ ихъ?…
Старуха вспомнила, что сквозь сонъ слышала чьи-то шаги и, словно-бы, видла Васю…
He онъ-ли?
Старуха похолодла отъ этой страшной мысли.
Неужели ея внучекъ воръ?…
Воръ!… Вора она такъ полюбила, къ вору такъ привязалась!… вору, негодяю, оставитъ она добро свое!…
А больше некому украсть, ршительно, некому… Да и видла Ольга Осиповна сквозь сонъ внука, несомннно, видла.
Мудренаго нтъ, что
Тихонькій онъ, робкій, нжный, какъ красная двица; да, вдь, не даромъ говорится что… въ тихомъ омут черти водятся!…
При бабушк онъ такой, а безъ нея можетъ и куритъ, и на билліард играетъ, и всякими „художествами“ занимается?
Видала на своемъ вку Ольга Осиповна такихъ дтокъ купеческихъ, знавала…
Надо мамашеньку его допросить первымъ долгомъ.
Ольга Осиповна позвала дочь, заперлась съ нею въ своей горниц и разсказала о пропаж денегъ.
– И вы на Васю думаете? – съ притворнымъ негодованіемъ спросила Анна Игнатьевна.
– He на кого больше…
– Грхъ вамъ, маменька!…
– Всегда, голубушка, тотъ, у кого украдутъ, больше гршитъ, чмъ самъ воръ!… Воръ укралъ, одного обидлъ, а обокраденный на сто человкъ поклепъ длаетъ!… Можетъ и грхъ, а только думать мн больше не на кого…
– У васъ прислуга есть…
– Какая?… Которая во двор, та не могла попасть въ горницы, а которая въ горницахъ, ту я знаю… Несчитанныя деньги лежали не запертыми; ключи у прислуги-то бывали пo цлымъ недлямъ, когда я хворая лежала…
– Можетъ и крали тогда! – замтила Анна Игнатьевна…
– Сроду не бывало!…
– А Вася такой ли, чтобъ воровать, маменька?… Похожъ-ли на вора?…
– Много ты знаешь!… Чай, своими нарядами занималась, а не воспитаніемъ его…
– Много пропало денегъ? – спросила Анна Игнатьевна.
– Почемъ я знаю?… He считано у меня… Очень много не могло быть…
– Такъ не лучше ли втун все оставить?… Скандалъ пойдетъ, слдствіе…
– Слдствія я не желаю! Боже, сохрани отъ этого!… И денегъ мн не жаль, а важно знать правду! – пойми это… Что если онъ, Вася, укралъ-то?… Что будетъ?… Кому я добро свое отдамъ?… Допросить его надо.
– Я допрошу…
– А не скажетъ если?
Анна Игнатьевна пожала плечами.
– Лучше я сама, – проговорила старуха.
– Вамъ почему-же скажетъ?
– Попугаю… Можно и посчь…
– Посчь?!.
– А что-же такое?… Отъ розги не умретъ, розга костей не поломаетъ, а правду узнаетъ…
– А если онъ не виноватъ?…
– Говорю теб, что больше некому!… Онъ взялъ, онъ!… Признается, скажетъ, куда двалъ деньги, вс продлки свои скажетъ; такъ, можетъ, еще исправить можно, человкомъ сдлать… Отдадимъ въ люди, въ хорошія руки отдадимъ и, можетъ, наставятъ на путь истинный, а такъ бросить, такъ гибель ему врная… Позови его сюда, вмст и допросимъ…