Самсон и Надежда
Шрифт:
– Надежды еще нет, но она обещала! – сообщила вдова, усадив гостя за стол.
«Красивое имя», – подумал Самсон.
– Ты извини, я их к тебе вести не хотела, обычно выругают и уходят! А тут: нет, мы должны сами проверить! Я им говорю: мы же с вами это, с одного куста крыжовник! Вы что, мне не верите! А они все равно!..
– Да ничего, ничего! – попробовал успокоить ее Самсон.
– И ты в следующий раз не давай, чего просят! А то ж придут те, кому нельзя отказать, а ты уже все поотдавал тем, кому можно было не давать! Весь в своего папеньку, царство
Раздавшийся стук отвлек вдову и придал ее движениям легкость. Она выпорхнула из-за стола. Скрипнула дверь.
– Ой, Наденька! Чудесно, что пришла! Проходи!
В кухню под стук деревянных башмачков по деревянному же полу вошла девушка излишне атлетической наружности – высокая, круглолицая, крупнотелая, но не толстая, в черном овечьем полушубке, застегнутом с натяжкой, отчего полушубок казался напыженным, в длинной, ниже колен, строгой юбке.
Перед тем как усесться на предложенный вдовой стул, она расстегнула пуговицы полушубка и стала похожа на цветок – под резко раскрывшимся полушубком обнаружилась ярко-бордовая плюшевая блузка, застегнутая по самую шею. Надежда развязала на голове серый оренбургский платок, расстегнула и верхнюю пуговичку блузки и только потом села, дружелюбно посмотрев на улыбающегося Самсона.
– Надя, – протянула она ему над столом руку.
– Самсон, – представился парень, ощутив ее крепкое рукопожатие и посмотрев ей в зеленые глаза приветливо и чуть жалобно.
– У вас так вкусно пахнет, – обернулась девушка на стоявшую над керогазом хозяйку.
– Сейчас, Наденька, сейчас все будет готово! Давай тарелку!
Три грубо очищенные, исходящие паром картофелины опустились на обеденную тарелку Нади. Три другие попали на закусочную тарелочку Самсона. Себе – на десертную – вдова положила две. Потом, уже усевшись, сняла с курицы-масленки крышку-спинку и с гордостью обвела взглядом гостей. Там лежала порезанная на крупные куски нечищеная селедка, украшенная какими-то зелеными листиками.
– Ой, где вы взяли салат? – изумилась Надежда.
– Это не салат, это листья герани! Для красоты, – голос вдовы стал извинительным. – Кушать не надо. Они горькие.
Она сама пальцами сняла с селедки листья и отнесла их к подоконнику, бросила в горшок с геранью.
– По рюмочке выпьете? – спросила услужливо.
– Если не кислое, – кивнула Надежда.
– Не кислое, – усмехнулась хозяйка. – Горькое.
Первые минут пять трапезы прошли в тишине, но потом разговор сам потек, оттолкнувшись от уличного холода и селедки и поднявшись постепенно выше проблем быта и питания.
– Очень тяжело с новыми служащими, – жаловалась Надежда. – Они приходят, говорят, что всё умеют, а потом оказывается, что они погреться пришли! А сами даже писать грамотно не могут!
– А что, у вас на работе хорошо топят? – оживился Самсон.
– Довольно хорошо! Но истопник жалуется, говорит, что почти каждый пытается дрова украсть, хоть одно полено, но под пальто спрятать! Я уже иногда и сама всех на выходе проверяю! Говорю им: стыдно у самих себя красть!
– Ну, нам еще повезло, – вздохнул Самсон. – У нас в подвале запас березовых со времен директории остался. Вроде как они сами где-то дрова забрали, а подвал у нас для дров реквизировали! Но подвал же все равно под нами остался! И дрова остались, а директории уже нет!
Вдова бросила на Самсона колкий недовольный взгляд, и он понял, что сболтнул лишнего.
– Они все равно, конечно, уже кончаются, – решил он завершить тему. – А где потом дрова брать – ума не приложу!
– Дрова – это бывший лес, в лесу их и надобно брать, – пожала плечами Надежда. – А вы, Самсон, чем занимаетесь?
– Да вот, свалившиеся на нас несчастья переживаю, – начал было отвечать он и тут же еще один колкий взгляд вдовы на себе поймал. – Отца убили, да и мне досталось…
– Бандиты? – спросила девушка.
– Казаки на лошадях… Прямо на дороге! Шашками людей рубили ни за что!
– Слабо у нас с порядком, – закивала головой вдова.
– Да, – согласилась девушка. – Это из-за прошлого безвластия, одичал народ… Как только власть укрепится и зубы покажет, такого больше не будет! А по профессии вы кто, Самсон?
– В университете электрические машины изучал. А вы, Надежда?
– Аптекарское дело, но теперь в губстатбюро, статистику собираю.
– Интересно?
– Работа не должна быть интересной! – Голос девушки вдруг стал прохладным. – Работа должна быть важной и нужной для общества!
– Мне нравится ваша решительность, – отважился Самсон на комплимент и сразу поймал на себе одобряющий взгляд вдовы.
Надежда покраснела. Потрогала рукой свои коротко обрезанные каштановые волосы, проверила пальцем ровность челки, от края которой до густых бровей оставалось около сантиметра.
– Я стараюсь показывать пример будущего человека, – проговорила она мягко. – Будущий человек должен быть решительным, работящим и добрым. Родители мои хоть и из прежней жизни, а со мной согласны!
– А где вы живете в Киеве? – спросил Самсон.
– На Подоле. А работаю тут вот неподалеку, через несколько домов.
– И что, каждый день пешком на работу и обратно?
– Иногда пешком, иногда на трамвае.
– Наденька, переселялись бы вы к нам в дом, – заговорила вдова. – Вон Самсон теперь один остался. Он вам с радостью одну комнату уступит!
– Да у меня зарплата не такая, чтобы комнату снимать. – В голосе девушки прозвучало сожаление.
– А вы бесплатно селитесь! – предложил Самсон. – Считайте, что для нужд работы вы эту комнату реквизировали!
– Для реквизиции надо, чтобы документ начальство подготовило, – совершенно серьезно проговорила Надежда.
– Это я пошутил, как бы шуточная реквизиция!
– Ну, знаете, Семен! – она вздохнула. – Возвращаться с работы домой в темноте – это вам не шутка!
Самсон извинился, еще раз повторил свое приглашение, которое, правда, сначала вдова сделала.
Пока пили чай, за окном выстрелили и с криком куда-то побежали неизвестные.
– Пойду я уже, – занервничала после этого шума Надежда.