Самвэл
Шрифт:
— А ты, дорогой Арбак, поедешь со мной?
— Когда это Арбак отпускал тебя одного? Да Арбак костьми ляжет на твоем пороге, — и он указал на порог опочивальни.
Юсик стоял у стены, и его блестящие глаза перебегали с лица молодого князя на старика Арбака. Он волновался и с нетерпением ждал, когда князь скажет, берет он его с собой или нет. Радости юного слуги не было границ, когда Самвел сказал Арбаку:
— Спасибо моей матери, что позволяет мне самому выбирать своих людей. Я возьму всех. Позаботься, дорогой Арбак, чтобы утром они были готовы.
— Я уже все сделал, —
Тут Юсик выступил вперед и сказал, весь залившись краской:
— Могу ли я попросить моего князя?..
— Говори.
— Моего коня перековали, и он теперь хромает.
— Арбак распорядится выдать тебе коня из моих конюшен — любого, какого выберешь.
Юсик просиял.
Арбак встал.
— Ты куда? — спросил Самвел.
— Еще не все готово, пойду пригляжу.
— Спасибо, милый Арбак. Утром я должен выехать рано, как можно раньше.
Старик медленно и важно кивнул и вышел не оглядываясь.
После его ухода Самвел совсем развеселился. Приготовления, сделанные княгиней к его отъезду, оказались хоть и не совсем такими, как бы хотелось ему, но все же удачнее, чем он ожидал. Он не думал, что мать оставит на его усмотрение столь многое. Он заранее предугадывал пышность и торжественность, ни не ожидал, что мать позволит ему взять с собой своих людей, а их было больше, чем тех, кого отрядила с ним она.
Самвел ходил по комнате, энергично потирая руки, и что-то прикидывал и обдумывал. Юсик заметил, что его господин в хорошем расположении духа, и хотел обратиться к нему еще с одной просьбой. Но на этот раз юноша долго колебался и хотя обычно не лез за словом в карман, и язык у него был подвешен на диво ладно, на этот раз он словно прилип к гортани, В полном смущении Юсик, не поднимая головы, переминался с ноги на ногу и не раз уже чесал затылок. «Сказать?., не сказать?..» — теснилось у него в голове.
Взгляни Самвел хоть мельком на бедного юношу, он тут же уловил бы, в каком тот замешательстве. Но молодой князь был слишком захвачен приятными размышлениями и не обращал на Юсика никакого внимания.
Юный слуга кашлянул раз, потом другой. Это покашливание привлекло внимание Самвела. Он взглянул на растерянное лицо Юсика:
— Хочешь что-нибудь сообщить мне?
— Не знаю, как и сказать, господин мой... — пробормотал тот, не поднимая глаз.
— Как всегда говоришь, так и скажи, — рассмеялся Самвел. — Что ты мнешься?
Это придало духу юному слуге, и он чуть не плача сказал:
— Сегодня она весь день плакала...
— Кто плакал? Нвард?
— Да, господин.
— А в чем дело?
— Узнала, что я еду со своим господином.
— И горюет из-за этого?
— Нет, господин мой. Я обещал...
— Что обещал?
— Что как-раз на этих днях...
— Обвенчаетесь. Так, что ли?
— Да, господин мой.
— Так за чем дело стало? Хочешь остаться дома и жениться?
— Нет, господин мой. Мы даже еще не обручились.
Самвел на минуту задумался и потом успокоил верного слугу:
— Половину обещания можешь выполнить теперь же. Обручись сейчас же, а обвенчаетесь, когда вернемся. Не знаю, правда, когда вернемся... Но когда бы ни
Бедный юноша не знал, как выразить свою признательность. Со слезами на глазах он кинулся в ноги своему господину. Самвел поднял его.
— Встань. Нвард — хорошая девушка, а ты — превосходный слуга.
В это время дверь с треском распахнулась, и в комнату влетел юный князь Артавазд, двоюродный брат Самвела, сын Ваче Мамиконяна. Он обнял Самвела, прижался щекой к его щеке и воскликнул с воодушевлением:
— Ах, Самвел, представить себе не можешь, как я рад, как рад!.. Просто передать не могу!
— Чему это ты так обрадовался? — поинтересовался Самвел, с трудом высвободившись из пылких родственных объятий красивого юноши.
— Сядем, я все расскажу. Устал — мочи нет!
Оба сели. Юноша раскраснелся, как маков цвет. Видно было, что от самого своего дома он бежал, не переводя дыхания. Отдышавшись немного, Артавазд заговорил.
— Мне только сегодня сказали, что ты едешь встречать своего отца. Я сразу подумал: Самвел едет, а я что же? Тут же кинулся к Мушегу, поцеловал руку, кинулся в ноги — словом, вымолил согласие. Потом кинулся к твоей матери, ее тоже расцеловал с ног до головы — она тоже согласилась. Оставалась моя мама. Ну, ее поцелуями не очень-то убедишь. Одна надежда на язык. «Знаешь, — говорю, — Меружан возвращается, Ваган возвращается. С ними едут известные полководцы, приближенные персидского царя. Надо побывать среди них, показать себя. Там будут сыновья всех нахараров, а я чем хуже? Из лука стреляю — дай Бог каждому, копьем тоже владею не хуже других...» Словом, все сказал, что только мог. Сам знаешь, все матери честолюбивы, когда речь идет о сыновьях. Ей захотелось, чтобы ее сын отличился среди других нахарарских сыновей и удивил персов. Ничего все устроил, правда?
— Правда, — отозвался Самвел. — Только прилгнул больше, чем надо.
— Нет, ей-Богу, нет, не лгал я, — залился красной Артавазд. — Правда, прихвастнул лишнего. А что было делать? Тут хочется вырваться из дому, людей, посмотреть, себя показать, а они держат чуть не под замком, будто я девица на выданье. И же не маленький! Через год усы вырастут. Конечно, тогда все скажут, что я мужчина, а теперь?.. Сегодня глаз не сомкну, — перевел он разговор, — и ложиться не стану. Когда утром в дорогу, мне не спится. Все надо приготовить, за всем присмотреть...
Этот говорливый юноша, почти мальчик, с которым мы впервые встретились в саду князя Мушега, где он состязался в стрельбе из лука с юным Амазаспом, был полон жизни и огня и у него были все основания и полное право поехать с Самвелом. Самвела смущало другое: не помешает ли этот неопытный и простодушный отрок, не станет ли он обузой, не свяжет ли его по рукам и ногам... Поэтому Самвел колебался и медлил с ответом. Артавазд схватил его руки и поднес к своим губам.
— Все согласны, дорогой Самвел, ты один остался. Скажи скорее: ты согласен? Возьмешь меня?