Самвэл
Шрифт:
— Спасать родину! — воодушевленно воскликнула княжна. — Ты будешь недостоин меня, Самвел, если твоя кровь не вольется в тот общий поток, который народ готов пролить за отчизну! И я не буду достойна тебя, если не сделаю того же...
— Ты?! — воскликнул Самвел, и печальное лицо его осветилось радостью. — Дай же мне обнять тебя, мой ангел, ангел мести и праведного гнева!
Они кинулись друг другу в объятья.
— Все блага мира не могли бы столь обрадовать меня, как эти слова из твоих уст, дорогая Ашхен! Эти слова наполняют меня
— Я буду сражаться за родину, обязательно буду! — воскликнула княжна с еще большим жаром. — Моя мать исчезла бесследно, отец отправился искать ее. Бог весть, вернется ли он. Наши горцы в большом волнении, я еле сдерживаю их ярость — они так любили мою мать. Часть войск я оставлю защищать нашу страну, а часть возьму с собой и присоединюсь к армии, которая собирается вокруг царицы Парандзем. Пусть среди доблестных военачальников армянской царицы будет и девушка. Это ее обрадует...
Теперь Самвел высказал свое одобрение намерениям княжны не только из-за их героического характера, но и по деловым соображениям: он объяснил ей необходимость этого шага.
— Если бы ты не решила и не сказала сама, тогда я все равно попросил бы тебя поступить именно так, дорогая Ашхен. Мой отец и Меружан Арцруни получили от Шапуха особый приказ о женах и детях армянских нахараров: брать их всюду под стражу и держать в разных крепостях под строгим надзором, пока их мужья не сдадутся. И твою мать похитили с этой же целью. Ты чудом избегла той же участи. Если бы ты не уехала с отцом на охоту, если бы в ночь нападения на замок ты была дома, я бы тебя потерял: тебя тоже увезли бы. Армянским нахарарам известен приказ Шапуха, поэтому многие спешат укрыться со своими семьями в стане войск царицы.
Последние слова, видимо, задели самолюбие княжны, и она веско сказала:
— Я не собираюсь искать в стане армянской царицы убежища или спасения, Самвел. Я иду, чтобы влить небольшое войско Рштуника во всеармянское войско. Если бы надо было прятаться и спасать свою шкуру, то и в наших горах нашлось бы немало неприступных мест. Какие распоряжения получили от Шапуха твой отец и Меружан Арцруни, я не знала, и узнала об этом только сейчас, от тебя. Но одно я знаю точно: если бы враги подошли к нашим замкам с суши, то не только не взяли бы их, но и отступники и персы, которых они привели с собой, погибли бы в наших горах. Так оно и случилось, но не со всеми...
И княжна рассказала о нападении врага, подробности которых не мог знать Самвел. Сказала, что в ночь набега ни ее, ни се отца не было в замке, они уехали на охоту и благодаря этому не попали в руки врага. В крепости оставалась только княгиня Рштуни с небольшой охраной. Враг напал с двух сторон сразу, разделив для этого войско на две части: часть двигалась по суше, часть — по воде. Эти последние захватили остров и, не встретив сильного сопротивления, сумели взять крепость приступом. Те, что шли сушею, почти
Только теперь Самвелу стали понятны те следы военных приготовлений, которые на каждом шагу встречались по пути и не могли не привлечь его внимания. Он обнял княжну:
— Я верю в ваши грозные горы, верю в ваши темные леса, верю и в отвагу ваших горцев, дорогая Ашхен — потому что испытал все это на себе.
— Как? — спросила княжна и высвободилась из его объятий.
— Я ступил на землю Рштуника с отрядом в 300 всадников, а сейчас у меня осталось всего 43 человека.
Княжна побледнела.
— Можно ли быть таким неосторожным, Самвел! — растерянно проговорила она. — Отчего ты не предупредил меня о своем приезде? Зачем было терять людей?..
— Я ведь говорил, что послал тебе письмо, но оно не дошло. Но оставим это, — перевел он разговор. — Сорока трех воинов более чем достаточно, чтобы сопровождать меня туда, куда я еду.
Последние слова он произнес таким тоном, что княжна не могла не задать вопроса:
— А куда ты едешь?
— К отцу...
— Ты все-таки называешь его отцом, Самвел? — воскликнула княжна и отвернулась, полная гнева.
— Да, Ашхен. Я все-таки люблю его. И должен увидеться с ним, обязательно должен. Я все еще не теряю надежды, что мои мольбы и слезы заставят его сойти с пути зла. А если это не удастся... тогда...
— Что тогда?
— Не спрашивай, Ашхен... молю тебя... не спрашивай! Княжну охватило беспокойство: она не ждала такого ответа и еще менее могла предположить, что на свете существуют вещи, которые Самвел знает — и скрывает от нее. Она не делала разницы между своим сердцем и сердцем Самвела, между своими мыслями и его мыслями. Что же заставляет его таиться? И перед кем — перед нею!
— Я не стану спрашивать, что ты собираешься делать, — сказала она опечалено. — Одно скажу: за твоими словами мне чудится что-то мрачное...
Самвел ответил с усмешкой, которая взволновала ее еще больше:
— Если в моих словах и есть какой-то скрытый смысл, дорогая, можешь бьггь уверена, что в нем нет ничего мрачного, он как нельзя более прост и ясен... Пока могу сказать только одно: я никогда не совершу ничего злого или бесчестного. А встреча с отцом не только очень важна для меня — она просто необходима...
— Это пустая трата времени, Самвел... Ты говоришь, что не теряешь надежды мольбами и слезами заставить его сойти с пути зла. Но почему ты не думаешь, что и он будет стараться перетянуть тебя на свою сторону? Я не сомневаюсь, что как только ты предстанешь перед ним, он сразу же предложит тебе перейти на его сторону и помогать ему. Ты, конечно, отвергнешь кто предложение. Тогда, чтобы ты не стал помехой на его пути, он схватит тебя, бросит в темницу, и ты уже не сможешь выполнить те свои планы, которые много важнее.