Самые хорошо продуманные планы

Фантом Стило

— Молодым и глупым.

Она вздохнула.

— Расскажи мне о себе, Марк.

— Зачем?

— Ну, за тем, что у нас куча свободного времени, и, возможно, после этого я стану меньше тебя ненавидеть, — предложила она, чем заслужила легкую улыбку.

— Я родился на Гаити, — начал он, и она удивленно уставилась на него.

— Серьезно? Никогда бы не подумала!

— Мои родители были американцами. Они жили там в коммуне с кучей других американских хиппи-благодетелей, учили местных детишек английскому языку, учили народ заниматься сельским хозяйством, обрабатывать землю и прочей херне. Каждое лето мы проводили по четыре месяца вКи-Уэст, поэтому я не был на Гаити совсем уж «своим», —

пояснил он (прим. Ки-Уэст — остров и одноименный город в США, часть архипелага Флорида-Кис).

— Твои родители были «хиппи-благодетелями», а ты наемный убийца. Как такое могло случиться? — спросила она.

— А как специалист по кредитованию из Кливленда стал перевозчиком контрабанды для русской мафии? — парировал он.

— Туше. И я не была специалистом по кредитованию. Я занималась бизнес-счетами.

— На остров обрушился страшный ураган. Мы жили на побережье, поэтому он сильно нас задел. Мои родители погибли вместе с большей частью коммуны. Я был тяжело ранен. Формально я являлся американцем, поэтому меня должен был забрать «Красный Крест», или ФАЧС, или что-то в этом роде (прим. ФАЧС — Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях — подразделение Министерства внутренней безопасности США, занимающееся координацией действий по ликвидации последствий катастроф, с которыми не способны справиться местные власти). Но меня вывезли с кучей местных детей и оставили в больнице, где я около двух недель пролежал без сознания. Когда я, наконец, пришел в себя, мне потребовалось еще больше времени, чтобы ко мне вернулась память. К тому времени все организации, проводящие спасательные операции, уже покинули остров. Я понятия не имел, что делать. Мне было восемь лет, в Штатах я никого не знал, у меня там не осталось родственников. Вся моя семья погибла. Меня отправили жить в какой-то приют для сирот. Странный ребенок, совершенно не говорящий по-французски, явно не входил в число тех, кому они стремились помочь, — закончил Марк.

— Но я слышала, как ты говорил по-французски, — вспомнила она.

— Oui. Я научился. Когда мне было двенадцать лет, я сбежал из приюта. Присоединился к уличной банде, занимающейся контрабандой наркотиков. Когда мне было пятнадцать, на меня напали при перевозке. Я воткнул нож в горло тому парню. Я даже не задумывался об этом. У него был пистолет, у меня был нож, я просто знал, что должен сработать наверняка.

— И тогда я понял, что способен на большее, чем на контрабанду каких-то там наркотиков. Я убил человека. Внезапно я перестал быть напуганным мальчишкой. Я стал ценным ресурсом, кем-то, кому не ведом страх смерти. Я спёр всю выручку, полученную от той партии наркотиков, и свалил с Гаити. Пробрался на теплоход до Ямайки, там купил удостоверение личности, затем сел на другой теплоход в Пуэрто-Рико. Прилетел в Майами, потом начал пробиваться в мире организованной преступности. Можно сказать, «оттачивал свое ремесло», — объяснил он.

— Как вышло, что парень из криминальных кругов Майами стал работать на русскую мафию? — поинтересовалась она.

Марк пожал плечами.

— Я очень преуспел в своей работе. Провернул пару серьёзных заказов, пробил себе дорогу к восточному побережью. Пока я был в Джерси, со мной связались люди из группировки Пшеничникова. Наняли меня, чтобы кое-кого убрать. Моей работой остались довольны, и обо мне заговорили в других группировках. Я переключился на Европу, и следом за мной шла моя профессиональная репутация. Много заказов в Армении, Сирии, Украине, по всему восточному региону, ведущему в Россию.

— Сколько тебе тогда было? Когда ты впервые связался с русскими? — завороженно спросила

она. Её несчастные пять лет казались ей бесконечностью, и вот перед ней человек, который, в буквальном смысле, провел всю свою жизнь в мире криминала.

— Пшеничников… Мне было... двадцать два? Может, двадцать три? — предположил он, потирая подбородок.

— Сколько тебе сейчас?

— Тридцать.

— Ого.

— Что так?

— Ты выглядишь старше.

— Сука.

Она всё равно улыбнулась.

— Не на много. Но тебе нравится? Тебе действительно нравится быть таким человеком? — продолжала спрашивать она.

— Разумеется. Я зарабатываю кучу денег, разъезжаю по всему миру, и, без преувеличения, делаю все, что захочу и когда захочу. Да, чёрт возьми, мне это нравится, — усмехнулся он.

Лили немного помолчала, размышляя над его словами.

— В данный момент, ты делаешь совсем не то, что хочешь, — тихо проговорила она, повернувшись обратно и глядя в лобовое стекло.

— Да, в каждой работе есть свои нюансы.

Она не ответила, пристально вглядываясь во что-то сквозь лобовое стекло.

— Что это? — наконец спросила она и, подавшись вперед, попыталась получше рассмотреть то, что виднелось вдали.

Впереди что-то поблёскивало. Он тоже наклонился к стеклу, затем хрипло рассмеялся.

— Это город. Мы почти дома, дорогуша.

Назвать это городом язык не поворачивался — Нема больше походил на деревню. Одни камни, песок и ослы. Ну, ещё пара машин и пара верблюдов. Люди смотрели, как мимо проносится их автомобиль. Марк нахмурился и продолжил движение; через некоторое время они оставили деревню позади.

— Мы не остановимся? — спросила Лили, натягивая ботинки.

— Не в этом городе. Если случится какое-нибудь дерьмо, я не хочу, чтобы пострадала куча местных жителей. Мы поедем дальше. Будь начеку, — велел он.

Машина шла через пустыню очень медленно, поэтому Лили невероятно обрадовалась, когда они, наконец, снова оказались на нормальном асфальте. Но где-то минут через сорок Марк заметил другую грунтовую дорогу и сразу же свернул на нее.

— Откуда ты знаешь, куда она ведет? — спросила Лили, пытаясь развернуть карту и посмотреть, куда они едут.

— Не знаю, но предполагаю, что где-то тут должно быть озеро. Бьюсь об заклад, здесь есть дома, — сказал он, выключив фары.

На ночном небе взошел месяц, и его тусклого света хватало как раз на то, чтобы видеть, куда они направляются. Некоторое время Лили изо всех сил старалась рассмотреть карту.

— Да, хорошо, тут должно быть озеро.

— Посмотри направо.

Она выглянула в окно, и действительно, рядом появился водоем. На его поверхности поблёскивал лунный свет.

— Что это такое? На карте это отмечено просто кругом, словно источник или что-то вроде того. «Махмуда», — прочитала она вслух, заглянув в карту.

— Мне плевать. Есть дорога, есть водоем, и мы в пустыне. Здесь по любому кто-то живет, — с уверенностью произнес Марк.

Он не ошибся. В конечном итоге они наткнулись на довольно большой дом, и — о, чудо! — рядом с ним находился генератор. Марк проехал мимо, откатился еще примерно на 500 метров, затем велел ей ждать в машине, пока он не осмотрит дом.

— Мне нужен пистолет.

Когда он открыл свою дверь, Лили повернулась и уставилась на него. Он оглянулся и бросил на нее пристальный взгляд. Она стояла на своём и считала, что заслужила оружие. Она прикрывала его на кухне. Она могла бы ничего не делать, не бросать сковородку, не натягивать цепь, чтобы сбить с ног второго парня. Она могла бы сейчас жить с чистой совестью, не раскаиваясь в том, что сделала, в том, что нажала на курок и оборвала чью-то жизнь.