Самые подлые мифы о Сталине. Клеветникам Вождя
Шрифт:
Однако сейчас, после открытия архивов, ситуация коренным образом изменилась. И что теперь прикажете делать профессиональным антисталинистам, загнанным в угол и припёртым к стене фактами? Признать свою неправоту? Ни в коем случае! Гораздо удобнее взять и объявить все «неудобные» документальные источники сфальсифицированными, противопоставляя им всякого рода «воспоминания», «рассказы очевидцев» и прочую художественную литературу.
Что же заслуживает большего доверия: документы или устные рассказы «узников ГУЛАГа»? Проанализируем для примера один конкретный эпизод «сталинских репрессий».
Как известно, во время февральско-мартовского Пленума 1937 года для выработки проекта постановления по делу Бухарина и Рыкова была создана специальная комиссия, председателем которой стал Микоян, а членами — Андреев, Сталин, Молотов, Л. М. Каганович, Ворошилов, Калинин, Ежов, Шкирятов, Крупская, Косиор, Ярославский, Жданов, Хрущев, Ульянова, Мануильский, Литвинов, Якир, Кабаков, Берия, Мирзоян, Эйхе, Багиров, Икрамов, Варейкис, Буденный,
202
РГАСПИ. Ф. 17. Оп.2. Д.577. Л.32–33.
Вот «свидетельство» жены Бухарина — Анны Михайловны Лариной (Лурье):
«О мужественном поведении И. Э. Якира, входившего в комиссию по решению судьбы Бухарина и Рыкова и воздержавшегося от голосования, я узнала от жён Якира, Уборевича (Иерониму Петровичу сообщил об этом сам Якир), наконец, то же говорила мне жена Чудова. Учитывая ситуацию, поступок Якира можно приравнять к выступлению в защиту Бухарина и Рыкова.
Как вели себя в комиссии М. И. Ульянова и Н. К. Крупская, узнать от жён военных мне не удалось. В это они посвящены не были. Но Л. К. Шапошникова рассказала мне со слов Чудова, что на комиссию они не явились. Иных подтверждений у меня нет. Но, похоже, так оно и было. Они-то хорошо понимали (уже знали), что изменить решение Сталина невозможно…» [203] .
203
Ларина (Бухарина) А.М. Незабываемое. М., 1989. С.359.
А вот документальная версия, изложенная историками Г. А. Бордюговым и В. А. Козловым:
«Комиссия под председательством Микояна, созданная на Пленуме для выработки постановления по "делу т.т. Бухарина и Рыкова", приступила к работе в условиях, когда, казалось бы, вопрос ясен. Однако даже теперь Сталину пришлось прибегнуть к политическому манёвру. Это подтверждает факт обсуждения заключительной формулировки резолюции. Вариант Ежова — исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б) и предать их суду Военного трибунала с применением высшей меры наказания — расстрела — первоначально поддержали Будённый, Мануильский, Шверник, Косарев, Якир. Предложение Постышева — предать суду без применения расстрела — поддержали Шкирятов, Антипов, Хрущёв, Николаева, Косиор, Петровский, Литвинов. И неизвестно ещё, как бы развивались события, если бы Сталин не предложил ловкий и тонкий ход: "суду не предавать, а направить дело Бухарина и Рыкова в НКВД", якобы для дополнительного расследования. Данный вариант поддержали сначала Ульянова, Крупская, Варейкис, Молотов, Ворошилов, а затем и все остальные члены комиссии. Об этом едином мнении сообщил Сталин 27 февраля 1937 года участникам Пленума. Пленум единогласно проголосовал за это решение при двух воздержавшихся — Бухарине и Рыкове» [204] .
204
Бордюгов Г., Козлов В. Николай Бухарин. Эпизоды политической биографии // Коммунист. 1988. N-13. С. 108.
Примерно о том же сообщает в своей книге Д. Волкогонов:
«— Я за предложение товарища Сталина. — Так заявили Крупская, Варейкис, Молотов, Ворошилов. Иные повторили слова Постышева — Косиор, Петровский, Литвинов: за "суд без расстрела". Но из истории не выбросишь и того, что Косарев и Якир, ближайшие очередные жертвы беззакония, проголосовали и после сталинского предложения за "исключение, суд и расстрел"» [205] .
Хотя Волкогонов и ссылается на архивный документ [206] , в его изложении есть небольшая, но все же непозволительная для серьёзного историка неточность: на заключительном голосовании специальной комиссии по делу Бухарина и Рыкова Якир в конце концов согласился с принятым единогласно «предложением т. Сталина». Тем не менее, Волкогонов справедливо пишет о том, что, выступая в прениях, Якир вместо «защиты Бухарина и Рыкова», придерживался совсем иного мнения: «исключить из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ЦК ВКП(б), предать суду и расстрелять».
205
Волкогонов Д. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. Кн. 1, ч.2. М., 1989. С.213.
206
ЦПА ИМЛ (ныне РГАСПИ). Ф.17. Оп.2. Д.577. Л.5–20.
Не подтверждается и версия супруги Бухарина о неявке на заседание комиссии М. И. Ульяновой и Н. К. Крупской.
Тем
«Однако я убеждена в том, что если документ голосования в комиссии (оно, как рассказали мне те же жёны, было поимённое) и сохранён для истории, он сохранён лишь в том виде, как того пожелал Сталин.
Именно поэтому документ о составе комиссии и ходе обсуждения, на котором основываются Г. Бордюгов и В. Козлов е статье "Николай Бухарин. Эпизоды политической биографии" и Д. Волкогонов в работе "Триумф и трагедия" (политический портрет Сталина) не вызывает у меня доверия. На основе оставленного для истории документа можно заключить, что комиссия была куда многочисленней, чем об этом рассказал мне Бухарин. Возможно, Н.И. упомянул лишь главных членов комиссии, не исключено, что в комиссию были введены дополнительно не члены Политбюро уже после ухода Бухарина и Рыкова с пленума.
Подозрение вызывают противоречия между данными о поведении на комиссии Якира, полученными мною, и тем, как оно отражено в документе.
…
Многим членам комиссии, в том числе и А. Косареву, оставалось жить недолго, Якиру и вовсе чуть больше двух месяцев, и оставить свидетельство для истории, какое было угодно диктатору, ничего не стоило. Кстати, Нина Владимировна Уборевич рассказала мне о поведении Якира на комиссии по собственной инициативе — "он был единственным, кто воздержался от голосования"» [207] .
207
Ларина (Бухарина) А.М. Незабываемое. М., 1989. С. 359–361.
Что ж, посмотрим, насколько убедительна подобная версия.
Для начала зададимся вопросом, а в какой степени «вызывает доверие» само сочинение Лариной? Как правило, авторы воспоминаний описывают то, чему они были непосредственными свидетелями, в чем принимали личное участие. Однако связь Лариной с событиями на Пленуме прослеживается лишь в том, что она какое-то время делила кремлёвскую жилплощадь со своим мужем. Из множества «фактов», сообщённых мемуаристкой, с большим или меньшим доверием можно отнестись только к тем, о которых она пишет как о собственном, в том числе лагерном, опыте. Остальное, увы, проходит по категории слухов и сплетен. Воспроизведённое по памяти после долгих лет заключения и ссылки пресловутое «завещание» Бухарина, по правилам исторической науки также следует рассматривать как заведомо ненадёжный источник.
В чём же состоит личный опыт Лариной-Бухариной?
Легко заметить, что многие факты из её судьбы зачастую прямо противоречат тем оценкам пережитого, которые мемуаристка хотела бы внушить своим читателям. Так, несмотря на исключение из ВКП(б) и арест Бухарина, Лариной в течение нескольких месяцев удалось сохранять за собой кремлёвские апартаменты, которые достались её мужу как представителю партийной элиты. Причём именно Сталин категорически выступил против немедленного выселения супруги опального лидера «правых» из Кремля. Живя в Москве, Ларина дважды передавала мужу книги, запрошенные им для работы в тюрьме. Находясь в камере, Бухарин написал более 50 авторских листов: теоретические работы «Философские арабески» и «Социализм и культура», первую часть автобиографического романа «Времена», а также книгу стихов [208] , что явно не вписывается в красочно расписанную досужими публицистами картину «застенков НКВД», в которых к заключённым применяли пытки и издевательства.
208
См.: Бухарин Н. И. Тюремные тетради. В 2-х тт. М., 1996; Бухарин Н. И. Времена. М., 1994.
Лишь после того, как летом 1937 года чекисты получили первые признательные показания Бухарина, его жене/наконец, было предложено покинуть Москву и переселиться на выбор в один из пяти городов Советского Союза (она выбрала Астрахань). Чуть позже, когда Ежов (опираясь, заметим, на узаконенное решение о применении репрессивных мер к членам семей «врагов народа») потребовал применить к Лариной высшую меру наказания, Сталин посчитал такое наказание чрезмерным и настоял на сохранении ей жизни [209] . Разумеется, Ларина многие годы провела в лагере и ссылке, но дожила до глубокой старости и даже дождалась «реабилитации» своего мужа.
209
Ларина (Бухарина) А.М. Незабываемое. М., 1989. С.178.
Однако вернёмся к протоколу заседания Комиссии по делу Рыкова и Бухарина. Есть ли хоть какие-нибудь основания сомневаться в его достоверности? Сегодня, когда из хранилищ бывшего Центрального партийного архива извлечён оригинал документа и для всеобщего обозрения опубликована его фотокопия, малейшие сомнения в подлинности этого важного свидетельства работы комиссии Политбюро отпадают сами собой. А вот доводы Лариной основаны лишь на подозрениях и приводятся вообще без каких-либо доказательств. К примеру, она откровенно признаётся: