Самые таинственные и невероятные истории (сборник)
Шрифт:
Айртон снял путы с быка, а Мюльреди — с лошади, и все, держась извилистого берега реки, направились в лагерь.
Полчаса спустя Паганель, Мак-Наббс, Элен и Мэри Грант были посвящены во все происшедшее.
— А жаль, Айртон, что вам не пришлось подковать всех наших животных тогда, когда мы проходили подле Виммеры, — не выдержав, сказал боцману майор.
— Почему, сэр?
— Да потому, что из всех наших лошадей уцелела только та, которая была подкована вашим кузнецом.
— Совершенно верно, — промолвил Джон Манглс. — Вот странная
— Случайность, и только, — ответил боцман, пристально глядя на майора.
Мак-Наббс крепко сжал губы, как бы не желая произнести те слова, которые уже готовы были у него вырваться.
Гленарван, Манглс, Элен, казалось, ждали, чтобы майор высказал до конца свою мысль, но он молча направился к колымаге, которую осматривал Айртон.
— Что он хотел сказать? — спросил Гленарван Джона Манглса.
— Не знаю, — ответил молодой капитан, — но майор — не такой человек, чтобы говорить необоснованно.
— Конечно, Джон, — сказала Элен. — Мак-Наббс, по-видимому, в чем-то подозревает Айртона.
— Подозревает? — пожимая плечами, переспросил Паганель.
— Но в чем же? — удивился Гленарван. — Неужели он считает Айртона способным убить наших лошадей и быков? С какой же целью? Разве интересы боцмана не совпадают с нашими?
— Вы правы, дорогой Эдуард, — промолвила Элен, — и я еще добавлю, что с самого начала нашего путешествия боцман дал нам не одно бесспорное доказательство своей преданности.
— Без сомнения, — подтвердил Джон Манглс. — Но что же тогда означают слова майора? Я должен во что бы то ни стало выяснить это.
— Не считает ли он его сообщником тех каторжников? — необдуманно воскликнул Паганель.
— Каких каторжников? — спросила Мэри Грант.
— Господин Паганель ошибся, — поспешно ответил Джон Манглс. — Ему прекрасно известно, что в провинции Виктория нет каторжников.
— Ну конечно, мне это известно, — спохватился географ, охотно бы взявший назад вырвавшиеся у него слова. — Откуда взял я это? Какие там каторжники — о них никто никогда и не слыхал в Австралии! К тому же не успеют они высадиться здесь, как моментально становятся вполне честными людьми. Все климат, мисс Мэри! Знаете, благотворное влияние климата…
Бедный ученый, желая загладить свой промах, попал в положение колымаги — он тоже увяз. Элен не спускала с него глаз, и это отнимало у него всякое хладнокровие. Видя это и не желая дольше смущать географа, Элен увела Мэри в палатку, где Олбинет был занят в это время приготовлением завтрака по всем правилам кулинарного искусства.
— Меня самого следовало бы сослать за это! — сконфуженно проговорил Паганель.
— И я так думаю, — отозвался Гленарван. Невозмутимо серьезный тон, каким было это сказано, еще более удручил достойного географа. Гленарван с Джоном Манглсом направились к колымаге.
В эту минуту Айртон и оба матроса старались вытащить ее из трясины. Бык и лошадь, запряженные бок о бок, напрягались изо всех сил. Постромки, казалось, вот-вот должны были лопнуть, хомуты готовы
Джон Манглс приказал полить глину водой, чтобы сделать ее менее вязкой. Тщетно: увязшая махина по-прежнему была неподвижна. После новых бесплодных усилий стало ясно, что ничего нельзя поделать. Оставалось одно — разобрать колымагу по частям. Но за неимением инструментов и это осуществить было невозможно.
Один Айртон не сдавался — он хотел во что бы то ни стало преодолеть это препятствие. Он уже собирался предпринять новую попытку, но Гленарван остановил его.
— Довольно, Айртон, довольно! — сказал он. — Оставшихся быка и лошадь нам надо беречь. Раз уж приходится продолжать путешествие пешком, то одно из этих животных повезет наших путешественниц, а другое — провизию. Они еще смогут принести нам большую пользу.
— Хорошо, сэр, — ответил боцман и стал отпрягать измученных животных.
— А теперь, друзья мои, — продолжал Гленарван, — вернемтесь в лагерь. Устроим совещание, обсудим наше положение, взвесим, на что мы можем надеяться и чего нам приходится опасаться, а затем примем то или другое решение.
Путешественники подкрепились после тяжелой ночи довольно скромным завтраком, а затем началось обсуждение создавшегося положения. Все присутствующие должны были высказать свое мнение.
Прежде всего следовало самым точным образом определить местонахождение лагеря. Паганель выполнил это возложенное на него поручение со всей требуемой пунктуальностью.
По словам географа, их экспедиция находилась на берегу реки Сноу, на тридцать седьмой параллели, под 147°53' долготы.
— А каковы точные координаты бухты Туфольд? — спросил Гленарван.
— Она находится на сто пятидесятом градусе долготы, — ответил Паганель.
— Сколько же миль составляют эти два градуса семь минут?
— Семьдесят пять миль.
— А в каком от нас расстоянии Мельбурн?
— В двухстах милях, не меньше.
— Хорошо, — промолвил Гленарван. — Теперь, когда местоположение наше выяснено, обсудим, что нам предпринять.
Все сошлись на том, что следует немедленно направиться к побережью. Элен и Мэри Грант обязались делать ежедневно по пяти миль. Отважные женщины были готовы, если понадобится, идти пешком от реки Сноу до самой бухты Туфольд.
— Вы отважный товарищ в путешествии, дорогая Элен, — сказал жене Гленарван. — Но можем ли мы быть уверены, что, придя в эту бухту, раздобудем там все для нас нужное?
— Без сомнения, — сказал Паганель. — Эден — город, существующий не со вчерашнего дня, и между его портом и Мельбурнским должны часто курсировать суда. Но мне думается, что в тридцати пяти милях отсюда, в поселении Делегейт, мы сможем не только запастись съестными припасами, но добыть даже и средства передвижения.