Самые знаменитые путешественники России
Шрифт:
Шаха Узун Хасана в это время не было в столице. В сопровождении двора и войска он кочевал по стране, осматривал свои владения. В это время его лагерь находился в 25 милях от столицы.
Сюда прибыл и русский путешественник и пробыл в шахской ставке десять дней.
Отсюда он мог пройти в свою родную Тверь хорошо знакомым ему путем, через Тавриз, Армению, Ширванское ханство, Каспийское море и Волгу. Однако даже спустя пять лет после начала своего путешествия он хорошо помнил, чем закончился для него и его спутников путь через Астрахань.
И он решил отправиться к Черному морю в Трапезунд. Некогда этот город считался столицей Черноморской империи, население которой состояло из греков, казов и грузин. Но еще задолго до прибытия Никитина город был основательно заброшен и фактически уже давно принадлежал туркам, которые переселили его знатное население в Константинополь, а молодежь отдали в рабство.
И здесь русского путешественника постигло новое несчастье — турецкие чиновники, заподозрив в нем агента персидского шаха, решили обыскать его вещи. Не найдя ничего подозрительного, они все же взяли себе почти все имеющиеся деньги и ценные вещи. И только тогда его отпустили восвояси.
Никитин поспешил найти корабль для переезда через Черное море и, заплатив золотой, тронулся в путь. Но напрасно путешественник так скоро рассчитывал попасть в Кафу (Феодосию).
Ветер погнал корабль к Вонаде (мыс на южном берегу Черного моря), а оттуда прямо направил обратно в Трапензунд. Пятнадцать дней корабль простоял в Платане, недалеко от Трапензунда, но все попытки выйти в море кончались неудачей из-за отсутствия попутного ветра.
С трудом перебравшись через море, корабль оказался в порту Балаклаве — греческой колонии.
И все же, наконец, третье море, Черное, Никитиным было перейдено.
За девять дней Никитин прошел от Балаклавы до Кафы, принадлежавшей в это время греческим колонистам.
Никитин застал Кафу накануне ее падения. Некогда большой город с мощной крепостью (высокие каменные стены с башнями), ведущий обширную торговлю, гордость Генуэзской республики, которая считала этот город «владычицей великого моря», а Черное море «Генуэзским озером», теперь переживал период своей агонии. Республика уже давно передала права на свои колонии банку св. Георгия.
В Кафе Никитин встретился со своими земляками и стал расспрашивать их о событиях в своей земле. Те в свою очередь с удивлением слушали его рассказы о далекой Индии, которые им казались чем-то похожими на сказку.
В Тверь Никитин отправился через земли Великого княжества Литовского. Но по дороге вблизи Смоленска он неожиданно тяжело заболел и скончался. Перед смертью он передал спутникам записки о своем «Хождении за три моря».
Купцы привезли эти записки к дьяку Великого князя Василию Мамыреву, ведавшему посольскими делами. Со временем они распространились в разных вариантах, приобрели свое традиционное название. В XVIII веке, разбирая архив Троице-Сергиевого монастыря их обнаружил Карамзин.
Почему решили везти частные записки тверского купца обязательно в Москву и при этом именно к дьяку великого князя?
По всей вероятности, это просил сделать сам умиравший автор книги. Но и Афанасий Никитин не решился бы послать свою книгу в Москву, если бы не был уверен в том, что к ней отнесутся там со вниманием. Он хорошо знал, что его книгу в Москве ждут. Лишь предварительной договоренностью между Афанасием Никитиным и дьяками Московского великого князя можно объяснить факт внесения «Хождения» Никитина в такой официальный государственный документ, каким в XV веке была русская летопись.
Он не только успел перед смертью закончить свою книгу, но и литературно ее оформить. Это видно из первых же начальных строк: «Се написах грешное свое хожение за три моря: перьвое море Дербеньское, дорие Гундустаньскиа, третье море Черное, дорие Стембольскиа». Все это свидетельствует, что книга Никитина написана уже после окончания им своего путешествия.
Никитин был не только одним из величайших путешественников своего времени, но и талантливым писателем, давшим поистине образец произведения, в котором деловая точность описаний соединилась с выразительностью живой разговорной русской речи XV века. Можно точно сказать, что Афанасий Никитин был хорошо знаком с книжной традицией древнерусской литературы.
Сам он умел ценить книги, возил их с собой во время своих «хождений за три моря» и, когда его ограбили дочиста татары, жалел не столько о пропаже имущества и товаров, сколько о потере книг.
Книга Никитина открывала новую страницу в истории русского литературного языка. Как писатель, Афанасий Никитин создал собственную литературную манеру, свой особый неповторимый литературный стиль, обратившись к живой образности русского разговорного языка своего времени. Вместе с тем Афанасий Никитин не боялся вводить в книгу и сугубо деловую лексику официальных документов московских приказов.
Еще одной особенностью книги Никитина стало введение в текст «Хождения за три моря» тюркских, арабских и персидских слов, что тоже можно считать вполне осознанным литературно-стилистическим приемом.
И эпический текст повествования наполнялся в то же время эмоциональными красками.
Русские путешественники оставили немало своих путевых записок. Описания таких «хожений» есть у новгородца Стефана, ходившего в Царьград (1348–1349), Игнатия Смольнянина (т.е. жителя Смоленска), тоже путешествовавшего в Царьград, Палестину и Афон (1389–1405), «гостя» Василия в Иерусалим и Египет (1465–1466). Все эти книги сыграли огромную роль в развитии географических знаний. «Хождение за три моря» продолжало уже сложившуюся традицию.
Уже в наше время в 1955 году по проекту скульптора С.М. Орлова в Твери (тогдашнем Калинине) был возведен величественный памятник Афанасию Никитину. Бронзовая фигура путешественника, стоящего на корме судна, устремлена к Волге, словно готовится вновь отправиться в свое «хождение за три моря».
ВЛАДИМИР АФАНАСЬЕВИЧ ОБРУЧЕВ
Владимир Афанасьевич Обручев происходил из семьи военных, сохранявшей лучшие традиции русской армии. Он родился 10 октября 1863 года в маленьком имении Клепенино в бывшей Тверской губернии, на Волге. Отец Обручева — пехотный офицер Афанасий Александрович Обручев, принимал участие в Крымской кампании и войне на Кавказе. Его жена и мать Владимира Обручева, Полина Карловна Гертнер, была дочерью немецкого пастора из Ревеля, так что Володя перенял от родителей не только исконно русские качества, но и немецкие черты характера. В частности, от Полины Карловны Обручев унаследовал исключительную методичность, работоспособность, дисциплину труда, поскольку мать сама занималась с детьми, проверяла уроки, читала по вечерам книги, заставляла решать в уме математические задачи. В доме также существовало строгое правило: в определенные дни все говорили только на немецком или французском языке, поэтому Владимир знал их в совершенстве. На немецком языке он впоследствии вел переписку с матерью и по-немецки написал одну из работ по исследованию Сибири.