Самый безумный из маршрутов
Шрифт:
Я позвонила матери.
Под дождем я рассказала ей, что мою комнату затопило, – я вопила так, что слышала себя, все громче и громче; пустите меня под металлический козырек бензозаправочной станции. Хорошо. Да, мамочка, приезжай.
Она сказала, что любит меня и все это время скучала по мне, и, конечно же, приедет ко мне. Она возьмет билет до Колорадо на ближайший рейс.
Затем, перекрикивая ливень, я сказала ей то, о чем думала тысячи раз, но что лишь теперь ясно казалось мне единственно верным:
«Я бросаю колледж, мама. Я отправляюсь в путешествие по Тропе Тихоокеанского хребта, хорошо, пока!» Я повесила трубку, не дожидаясь ответа.
Я бежала под теплым дождем, огромные капли разбивались, разбивались об меня, били по мне, все сильнее, смешиваясь с бегущими слезами, полностью перекрывая их.
Из убежища студенческого городка я позвонила отцу, чтобы рассказать, что меня не вдохновляют школа и холод в Колорадо, даже в апреле. Здесь все еще было как в декабре. Я сказала ему, что мне нужно физическое задание, что-то конкретное. Я никогда не рассказывала ему об изнасиловании, но предполагала, что он все знает. Я думала, что мама рассказала ему. Я спокойно сообщила ему, что бросаю учебу. Я оставляла колледж, чтобы пройти от Мексики до Канады и побыть одной.
Отец сглотнул и громко выдохнул; я ждала. Он вновь сглотнул, и внезапно стали отчетливо слышны все звуки вокруг. Студенческий городок был совершенно пуст – бильярдный стол был готов к игре, цветные шары сложены в аккуратный треугольник, ожидая, когда их разобьют, – и я почувствовала, что сжимаюсь. «Ты действительно собираешься это сделать? – наконец произнес он. – Дебби, скажи мне, чего ты ждешь, что должно произойти?»
Чего я ожидала? Я должна была сделать дело. Во мне произошли тысячи трансформаций, которые я ненавидела. Я сразу подумала о своем теле. Я хотела очистить его, подтянуться, поменяться: вернуться к тому, чем я когда-то была. Я хотела пройти через дикие просторы Америки – великие и свежие, нетронутые и неизмененные – и стать сильной.
Я хотела поразить свою маму. Повергнуть ее в ужас, что удовлетворило бы меня. Я чувствовала себя грубо-вызывающей. Я спрячу свою зависимость от нее, целиком, полностью и совершенно убегу от нее.
Все же я хотела оживить связь с ней. Я хотела, чтобы она вновь увидела во мне свою девочку-куколку, снова красивую, любимую. Нетронутую, незапятнанную, без чувства стыда. Я вспомнила лучшие моменты своего детства. Единственной обратной дорогой к этому была тропа.
Капли дождя перестали падать. Я вышла через стеклянные двери студенческого здания – кто-то распахнул их – на открытую лужайку. Возле главного кирпичного здания пустынные розы раскрывали свои нежнейшие, шелковистые розовые бутоны, капли дождя блестели на их закрученных лепестках, словно драгоценные камни под лучами восходящего солнца. Плющ, обвивающий кирпичи, стал ярко-зеленым.
Буйство весны меня опечалило. Это было время, когда я занималась как сумасшедшая, на «отлично» сдавала задания, красиво завершая первый год с самыми высокими оценками. Я почувствовала, что у меня украли все достижения, которые я могла заслужить, всю дружбу и любовь, которые я могла встретить.
В ответ я сказала отцу лишь одно: «Я ожидаю, что в конце концов найду счастье».
Дул порывистый холодный ветер, и крошечные розы роняли капли дождя. Я ждала, в какой момент нашего разговора ливень наконец-то прекратится. К моему изумлению, он ответил, что довезет меня до мексиканской границы.
Затем мы попрощались, сказав, что любим друг друга.
В ту ночь я спала на диване в общей комнате большого старого общежития для первокурсников, где меня изнасиловали, чувствуя себя в безопасности, поскольку мое время здесь закончилось.
Меня разбудил телефонный звонок. Это была мама, она уже ко мне приехала. Она прилетела прямым рейсом в крошечный аэропорт Колорадо Спрингс и приехала в кампус до того, как я проснулась. Ей понадобилось всего 20 часов, чтобы прилететь ко мне после моего звонка. «Куколка, Деб-Деб, с добрым утром», – ворковала она.
Я была готова сказать, что я бросаю колледж.
У моих родителей, юристов, было четыре ученые степени на двоих. Мой самый старший брат Роберт учился на юридическом факультете. Джейкоб окончил колледж, став лучшим американским спортсменом года, и его быстро приняли в бейсбольную команду «Нью-Йорк Метс». Я подумала о том, что мои родители и оба моих брата не только ходили в школу, но и добились больших успехов, в то время как я не могла окончить даже первый год обучения в колледже. Я не собиралась заканчивать. Я бросала первый курс за пять недель до его окончания. Я стала неудачей семьи, ее разочарованием. Я испоганила наследие всей семьи.
Мама будет против. Как была бы любая другая мать. Я знала, что мне придется сопротивляться ей. В этот раз мне придется победить ее.
Когда я рассказала ей о своих планах лично, мы находились в обеденном зале столовой со «шведским столом» и молча ели. На ее яркой тарелке лежала зелень и свекла из местного салатного бара. Она хотела взять то же и мне, но я отказалась. Я поглощала картофель фри с кетчупом и шоколадное пирожное со свежеприготовленным мороженым сверху. Она глядела на меня. Она никогда не видела, чтобы я так питалась.
Я поправилась на десять фунтов. Она это видела. И сказала об этом. Она сказала: «Ты сбросишь этот вес на маршруте и даже больше. Так что можешь есть все, что хочешь».
Я посмотрела на нее. Итак, она разрешала мне пойти в поход. Это казалось невероятным, замечательным.
Она вновь, вновь и вновь повторяла, что я сброшу вес.
На следующий день мы упаковывали вещи. В моей пострадавшей комнате мама делала то одно, то другое, сушила книги и скребла кружку, с ожесточением все чистила. Приводила вещи в порядок.
В тусклом сером свете прихожей я посмотрела на свои вещи: одежда, пластиковый телефон с откидывающейся крышкой и зарядное устройство, ноутбук, вся моя обувь. Мои вещи полностью загромоздили прихожую.
Я оставила свою комнату и все свои вещи, взяв с собой только конфеты, губную помаду и саму себя.
Через год я узнаю, что причиной потопа в моей комнате был не дождь – он стал просто совпадением. Вода, заполнившая всю комнату, была не дождевой, а канализационной. Должно быть, лопнула канализационная труба.