Самый лучший комсомолец. Том пятый

Смолин Павел

— Неплохо прокатились! — подвела итоги короткой командировки Оля.

Глава 8

Сегодня мы с Леопольдом Васильевичем и выписанным из Москвы представителем Министерства сельского хозяйства по итогам завершенной уборочной кампании награждаем наших передовиков. В механизированных звеньях таких почти сто процентов, а вот не потянувших новый способ ведения хозяйства товарищей с весны переведут на менее ответственные направления. Награды — благодарственное письмо от Министерства сельского хозяйства, премия в чеках «Березки» и автомобиль марки «Москвич». Призеров — великое множество, больше сотни мужиков и дам. Последние на

тракторах не пашут, но заслужили на нивах животноводства, цветоводства и общепита.

Среди награждаемых присутствует и отец математически одаренного мальчика Кости, Семен Викентьевич. Впахивал в режиме «совесть+», приходил в поля первым и уходил последним — боится, что не оправдает доверие, и его с сыном отправят обратно в Краснодарский край. Не отправим, нам такие кадры нужны!

Теперь жених совсем солидный будет — и при машине, и при премиях. И все еще не пьет!

После церемонии награждения отправились в столовую административного кластера — в ней сегодня свадьбу дяди Вани и Антонины Петровны гуляем. В церкви комсомолке и КГБшнику венчаться невместно, поэтому обошлись одним только ЗАГСом. Молодые выглядят вполне довольными, не менее довольными выглядят и их старшие родственники — родители и дедушки с бабушками. В свидетелях жениха — дядя Федя. Вон его семья за столом сидит — жена и двое сыновей плюс-минус моего возраста.

Гуляли знатно — выписанный запасной состав «Ласкового мая» пел песни, коллеги жениха воровали невесту — полтора часа искали, настоящая блин, спецоперация, «кум» в виде дяди Ваниного отца пил шампанское из туфельки матери невесты, которая соорудила себе потешную фату из занавески. Словом, все как у людей.

В наличии и Степан — успешно переведен в заботящийся обо мне спецотдел Лубянки. Мужик оказался одиноким и грустным — детдомовский, после армии сразу в КГБ пошел. С личной жизнью не сложилось, с перспективами и того хуже — служебная комната в общаге и грядущая пенсия, вот и всё, чем за верную службу наградила Родина. И таких как он по стране десятки тысяч. И это — с пригоршней наград за беспорочную многолетнюю преданность долгу. Ладно, здесь тоже процесс идет — хватит родное КГБ в дерьме валять и бить по рукам за служебное рвение. Да, «не тридцать седьмой», но деградация одной спецслужбы неминуемо расслабляет остальные. И кадровый вопрос, при всей ненависти к крысе-Щукину (скоро расстреляют, как полезная инфа от него поступать перестанет), именно так как он рассказывал и обстоит — не хотят товарищи в КГБ работать, выбирая вместо него армию или милицию. Но процесс идет и здесь — мало того, что бывший председатель на трон уселся, так и соцпакет набухает, а по телеку — кино о бравых разведчиках. Словом — на курсы с каждым набором приходит все больше толковых юношей, и через пару-тройку лет КГБ можно будет по-настоящему гордиться.

Ну а с утра пришлось посетить совхозную поликлинику — прибывшие туда из Москвы доктора взяли у меня соскоб с внутренней стороны щеки и отбыли восвояси. Ну ясно — разговоры о генетике с дедом не прошли даром, и вот итог — сделают мою официальную проверку на «внучество». Но это, разумеется, полная фигня, настоящие дела еще впереди, и начнем мы их вершить там же — под Хабаровском.

После этого начались рабочие будни — мы с Олей на пару дней забились на студию, записывать и осваивать ее «японско-фестивальный» репертуар. На японском она не вытянет, а вот на инглише споет как надо — каждый день навыки совершенствует, в мировые звезды хочет.

Под исполнение ей выделил песню «Iris» группы Goo Goo Dolls [, которая в моем таймлайне рвала японские чарты десять недель подряд. Неплохо прозвучит и в этой, полагаю. Английский язык удобный — ничего почти менять не надо, и так не понятно девочка это должна петь или мальчик. Синглом тоже выпустим.

— Ты слишком четко артикулируешь звуки, — когда Оля запорола очередной дубль, вздохнул я. — Когда ты поешь на русском, ты же «сглатываешь» часть звуков, и это звучит органично. Закон речевой экономии актуален для всех языков, поэтому давай ты будешь петь по одной строчке, а потом мы это смонтируем как следует. Ну а до отъезда удвоим тебе английский — под фонограмму на таком мероприятии петь не разрешат, это не «Голубой огонек».

— Баба Катя обещала, что мы с тобой за одним столом на «Огоньке» будем сидеть, с токарем и дояркой — героями соцтруда, — поделилась новостью подружка.

Сигнал ясен — не отвертеться тебе, Сережа, вот тебе стул, садись и улыбайся. Ладно, это даже не работа, а так — торговля лицом.

— Петь надо будет? — спросил я.

— Петь буду я, а ты расскажешь стихотворение и пожелаешь гражданам в новом году быть добрее друг к другу, — выдала она инструкции.

Но все-таки грустно, когда не спрашивают. Но хитро — через Олю приказ передали, чтобы я не обижался. Ох уж эти игры пожилых рептилий из Кремля. Может вы уже страной править нормально начнете вместо вот этого вот всего? Натурально проклятые земли — без попаданца как надо не работает, на хорошее десятилетие пяток никчемных. Или это у всех так?

— Посидим, значит, — пожал я плечами и скомандовал. — Давай с первой строчки, по одной строчке, короче. Произношение вот такое… — изобразил.

По одной строчке пошло лучше, и до момента, когда Оля устала, мы записали половину песни. Тут же, не откладывая в долгий ящик, склеили и послушали.

— Совсем другое дело, — одобрил я.

— Не хуже АББЫ? — попросила конкретики подружка.

— Хуже, но они-то взрослые, а у тебя — все впереди, — расстроил-утешил ее я.

— Завтра перезапишем еще лучше, — воспылала Оля духом соперничества.

— У нас четыре дня, иначе сингл напечатать к нужному времени не успеют, — поставил я ей сроки.

Не беда если не успеют — выкатим после фестиваля, но партнеры расстроятся, потому что в первую пару дней после фестивалей продажи лучше всего.

— А мы целый день на свадьбе гуляли? — надулась она.

— Весело же было, — развел я руками. — Не боись, успеем.

— Придется успеть, — вздохнула она. — Совсем ты приоритеты не умеешь расставлять, Сережа!

— Не шаришь, — не повелся я. — Никита Сергеевич помнишь, о чем нам рассказывал? Что главное — это люди вокруг тебя.

— Ты же сам с ним почти два часа об этом спорил, — напомнила Оля.

Стало неловко.

— Ничего, — она с улыбкой похлопала меня по плечу. — Я над тобой шефство возьму, научу как быть взрослым!

— Спасибо большое, — смирился я.

Пусть девочка поиграет.

— Какие у тебя еще дела остались?

— Четыре дня на запись, потом — в Москву надолго, Магомаеву и японской группе альбом записывать, — ответил я. — Посреди процесса — на записи концерта ко Дню конституции в зрительном зале посидеть. Ты там поешь?

— Под фонограмму, — кивнула подружка.

— Еще будет две личные встречи с ценными кадрами, и больше до Японии ничего не планирую, — развел я руками. — Расслабляемся, набираемся сил перед новыми свершениями.

Это в общем — параллельно идет работа «домашняя», в виде записок на Высочайшее имя, диктовки всего подряд и рисования «Покемонов» — продавцы игрушек за подряд от «Шуэйши» глотки друг дружке перегрызут. Потом и электронную игру сделаем, когда технология подрастет.

— Даже у меня дел больше! — не без восхищения в голосе приложила меня Оля.