Самый неподходящий мужчина
Шрифт:
Маркиз, одетый в простой темно-синий костюм, работал над какими-то бумагами в кругу света, но поднялся, когда она вошла. Он указал ей на одно из двух кресел по обе стороны от огня. Теперь она сидела лицом к нему, пытаясь подобрать правильные слова.
У него были такая же смуглая кожа, черные волосы и темные глаза с тяжелыми веками, как и у его кузена Эшарта, но он казался еще более грозным. Родгар, конечно, старше, и всему свету известно, что он советник короля. А она собирается просить его взять на себя ее земные дела!
— Чем
— Милорд, — проговорила она несколько сдавленным голосом. — Лорд Генри сделал все от него зависящее, чтобы позаботиться обо мне, но... — Вся ее подготовленная речь вылетела из головы.
— Но он не имеет представления, что делать с бойкой молодой женщиной. Нечто подобное я и подозревал. Полагаю, вы должны находиться под его опекой до той поры, когда вам исполнится двадцать четыре или если выйдете замуж с его согласия?
Всеведущий, как сказал Фитц.
— Да, милорд.
— А вам сейчас двадцать один?
— Исполнилось в октябре, милорд.
— Что вы желаете, чтобы я сделал, мисс Миддлтон? Она растерялась от такого прямого вопроса.
— Я надеялась... если это возможно... — Смелость покинула ее. Затем она устыдилась своего малодушия. — Я смиренно прошу вас взять на себя ответственность быть моим опекуном, милорд.
— Ну разумеется.
И всего-то? К невероятному облегчению примешивалась легкая досада. Она и вправду значит для него не больше, чем лишняя пуговица на его сюртуке. До нее не сразу дошел смысл его следующих слов.
— ...отвезти мисс Смит в Лондон и представить ко двору до брака с Эшартом. Вы будете ее сопровождать.
Его заявление подействовало на нее как ушат ледяной воды.
— Вы этому не рады? — спросил он. Она силилась подобрать слова. — Конечно, рада, милорд, но я не уверена, что готова к появлению при дворе.
— Вы и мисс Смит подготовитесь вместе в Лондоне. Дамарис натянуто улыбнулась, подозревая, что ее улыбка скорее напоминает гримасу. Она хотела в Лондон и ко двору, но ей неприятно делать этот выход бок о бок со своей счастливой соперницей. С потрясающе красивой девушкой, рядом с которой она будет смотреться обезьяной. Однако выбора у нее нет.
— Благодарю вас, милорд. Мне в самом деле нужно ко двору, чтобы найти подходящего мужа.
— Вы поставили себе целью безотлагательный брак? Она удивленно заморгала:
— А разве есть какая-то альтернатива, милорд? Женщины по возможности выходят замуж. Наследницы выходят замуж всегда. Такое впечатление, что наследница и существует лишь для того, чтобы осчастливить какого-нибудь мужчину своим приданым.
Его губы дернулись.
— Мужчинам, конечно, нравится так думать. Но у состоятельной женщины есть выбор. Когда вам исполнится двадцать четыре, вы сможете, если пожелаете, жить Свободно, без чьего бы то ни было надзора.
Жить свободно.
— Подозреваю, что такой путь оказался бы не из легких, милорд.
— Свобода — это всегда нелегко, а управление богатством налагает огромную ответственность и требует тяжелого труда.
— К труду мне не привыкать.
— Но готовы ли вы к испытаниям, риску и опасности?
— Опасности? — У него была странная манера внезапно уводить беседу в другое русло.
— Изоляция опасна для любого, — пояснил он, — но особенно для женщины. По-моему, у вас нет близких родственников?
— Нет, милорд.
— Родственники вашего отца? — Отреклись от него задолго до того, как он женился на моей матери.
— А ваша мать была единственным ребенком у родителей, тоже не имеющих братьев и сестер?
Откуда ему все известно? Это лишало ее присутствия духа.
— Мужчины, вращающиеся в свете, посвящают значительную часть времени налаживанию связей, — сказал маркиз, — используя родню как исходный материал. Одинокая женщина отрезана от этого. Однако вы обрели семью. Теперь вы будете принадлежать к кругу Маллоренов, если пожелаете.
Если она пожелает? Дамарис так и подмывало засмеяться. На протяжении последней недели она с трепетным изумлением и тоской наблюдала за непринужденной, искренней теплотой, которой пронизаны отношения лорда Родгара и его братьев и сестер. Это было нечто такое, чего ей не доводилось испытать ни в Берч-Хаусе, ни в Торнфилд-Холле.
— Почему? — испуганно вырвалось у нее. — Я вела себя не лучшим образом.
— Вы совершали ошибки, частично из-за отсутствия знаний и опыта, необходимых для того, чтобы вращаться в свете. Это легко поправимо. К тому же вы сильная и волевая, что совсем неплохо.
— Моя мать считала это смертным грехом.
— Возможно, в этом и лежал ключ к ее проблемам. Если у женщины нет собственной силы воли, ей приходится подчиняться другим.
— А разве это не общепринятая норма жизни, милорд?
— Это то, чего вы хотите? Дамарис задумалась:
— Я не знаю. Он улыбнулся:
— Подумайте над этим. Что касается вашей подготовки ко двору, вы ведь в последнее время жили тихо и уединенно?
Дамарис встрепенулась, чтобы поспеть за этим новым поворотом его мысли.
— Вплоть до приезда сюда, милорд.
— Лорд Генри не устраивал для вас развлечений в Суссексе? — Я была в трауре, милорд, но небольшие вечеринки с приглашением соседей устраивались.
— Даже траур по матери не требует целого года затворничества. А до этого вы принимали участие в светской жизни Уорксопа?
Ей стоило немалых усилий не рассмеяться.
— Моя мать не питала интереса к подобным вещам.
— А ваш отец?
У нее возникло мятежное желание воспротивиться такому допросу, но она сдержала колкий ответ.