Самый скандальный развод
Шрифт:
– Иннокентий! – встряла я. – Здравствуй!
Он молчал.
– Иннокентий, выходи! – настойчиво проговорила я.
– Я женатый чеговек! – с презрительностью к окружающим сказал он, будто, кроме него, в стране, а может, и в целом мире блуждали одни одинокие сердца.
– Тебе ж нельзя жениться! – ляпнула я, чем сама себе напомнила Мисс Бесконечность, которая полгода назад представила его нам с мамой следующим образом: «Это мой бывший ученик – Иннокентий Симаков, я тебе о нем, Маш, говорила. Ну, помнишь, тот самый, которому нельзя жениться и которому
– Она, – рявкнул Бывший бабушкин ученик, кивнув на Свету.
Я поздравила молодоженов, Света смущенно поблагодарила, а новоиспеченный жених и не думал вылезать из машины.
– Нет, ты представляешь! – возбужденно прошептала Икки, отведя меня в сторону. – Никто не видел, как он исчез из аптеки. Стоило только Пульке открыть дверцы, как он первым юркнул на заднее сиденье. Оказывается, пока мы копались да собирались, он спрятался за машиной. Полчаса мы потратили на то, чтобы вытащить его, но он как клещ вцепился в переднее кресло! Да еще эта Света увязалась...
– Они что, правда, поженились? – удивилась я.
– Да нет! Какой там! Просто эта дурочка влюбилась в него! Не знаю, как она могла на него внимание обратить... Хотя, наверное, это объясняется тем, что на нее тоже никто не обращает внимания. Но как же нам его вытащить-то оттуда?
– А что, если его там закрыть? – предложила я.
– Ага! Разбежались! Я его в своей машине не оставлю! – категорично сказала Пулька. – Еще угонит и врежется куда-нибудь или все стекла перебьет!
Что только я не говорила Иннокентию, чтобы извлечь его на свет божий! И соблазняла пикником, и шашлыками, и чистым воздухом, и отдельной спальней для них с «супругой», но он или молчал, или повторял, что он «женатый чеговек».
– Гадина! Дворняжка! Отребье! Деклассированный элемент! – с яростью кричала Адочка, держа на расстоянии вытянутых рук всю перепачканную Афродиту. «Йоркширская терьерша» отыгралась сполна после «дня красоты», после всех мучений со стороны хозяйки, которые стоически сносила в течение многих часов, она в полной мере ощутила истинный вкус свободы. Фродя почувствовала полное отсутствие каких бы то ни было ограничений в первой попавшейся куче навоза и тут же воспользовалась случаем, от души в ней извалявшись.
– Ты будешь наказана! Наказана! Наказана! – к крику Адочки (которая в качестве репрессии не придумала ничего лучшего, как привязать «деклассированный элемент» к одной из двух уцелевших на нашем огороде яблонь), прибавился истошный рев Кузи и душещипательный лай узницы.
И тут я боковым зрением увидела Лялю, бабку Шуру, Афанасия, Попову в бейсболке; староста мельтешила на заднем плане... Все они пытались замешаться в нашей бестолковой шумной толпе и проникнуть, таким образом, на участок, где рассчитывали ненавязчиво приобщиться к всеобщему
– Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! – поприветствовала гостей Адочка – она вышла за калитку, стряхивая с рук капли воды. – А что вы тут стоите? Что? Почему не проходите?
– Да вот не можем Иннокентия из машины вытащить, – посетовала Икки.
– Кто такой? Вон тот? – деловито спросила моя кузина и, получив утвердительный ответ, решительно села в машину рядом с Бывшим бабушкиным учеником. – Выходи, – сказала она ему таким тоном, будто говорила «торг здесь не уместен».
Иннокентий даже не удостоил ее взглядом.
– Выходи, сказала! Выходи! Выходи! Выходи!
Реакция «женатого чеговека» оставалась неизменной. Тогда Адочка не говоря ни слова, вцепилась в его шею точно так же, как Иннокентий в кресло, и принялась душить его по-настоящему. Это возымело свое действие – Бывший бабушкин ученик заговорил:
– Пусти! – сипло взвизгнул он.
– Вылезай!
– Чегтова кукла! – еще слабее просипел он, но кресло не отпускал.
– Выходи!
Мне показалось, что лицо Иннокентия посинело, я не выдержала и воскликнула:
– Адочка, оставь его! Пусть сидит, где хочет!
– Да, это уж слишком, – поддержал меня Аркадий Серапионович.
– Господи! Чего будет-то! – пробормотала Огурцова и торопливо перекрестилась.
Но Адочка, казалось, не слышала ни меня, ни Пулькиного поклонника, ни Анжелку – перед ней была поставлена цель, и она решила добиться ее во что бы то ни стало: даже если бы из машины в конце концов пришлось вытащить бездыханное тело Конструктора упаковок для микроторпед.
– Ой! – прошептала Света и взялась за голову.
Всем вдруг стало ясно, что Адочка шутить не намерена.
– Выходи, – бесстрастно повторила сестрица, и Иннокентий, хватая ртом воздух, наконец отцепился от переднего кресла. Адочка быстро открыла дверцу и пинком буквально вышибла его из Пулькиной машины.
– Дугилка кагтонная! – отдышавшись, крикнул тот.
– Сам дурак! – тут же нашлась Адочка и как ни в чем ни бывало снова спросила, почему мы все здесь стоим. Вдруг она увидела в толпе Нонну Федоровну. – А эта воровка что тут делает? А эти старухи? Они что, тоже приехали? И эти, на коленках?
– Нет, Ада, они пришли меня обворовывать, – с усмешкой тихо пояснил Влас.
– Обворовывать? Обворовывать?! – Кузина замолкла на минуту – видимо, что-то прокручивая в мозгах, а потом распорядилась: – Те, кто приехал к нам с сестрицей в гости, пройдите за калитку. Да! Пройдите! – Гости повиновались.
Мы все уже были за забором, на участке, когда Адочка вытащила из сумки-сардельки хвойный освежитель воздуха и, подойдя вплотную к тем, кто пришел обворовывать Власа, неожиданно для всех направила мощную струю прямо на Попову, а потом и на всех остальных. Проделала она это так быстро и с таким спокойствием, будто побрызгала после себя в туалете, развернулась и закрыла калитку на замок.