Самый темный соблазн
Шрифт:
Виола была здесь не долго, но запомнила имена воинов, лица, демонов, которыми они одержимы, и способности.
Скарлет была хранителем Кошмаров и, входя в мир грёз, она могла найти ментальную дверь конкретного человека.
Закрытая ментальная дверь означала бодрствование. Открытая дверь — сон. А отсутствие двери — смерть.
Но Мэддокс и Эшлин были связаны, что означало, если умрёт один, то умрёт и второй, поэтому об Эшлин никто не задавался вопросом. Однако, дети… Не надо об этом. Также Скарлет могла убивать людей, пока они спали так, что и в реальной жизни они умирали.
Хотя, возможно, и нет. Если бы Скарлет могла войти в его сны, то уже покончила бы с Галеном, но Виола догадалась, что что-то её блокировало.
"Я могла забрать его."
"Хватит об этом", — нахмурившись, подумала Виола. Однажды она уже запрыгнула в поезд самолюбия, и не было пути назад.
Виола сосредоточилась. Воины. Да. Они не доверяли ей, и она слегка удивилась, что никто не предъявил ей обвинение в этом происшествии.
В конце концов, она была здесь чужой, и похищение произошло вскоре после её прибытия. Но Оливия, ангел, который заставил расслабиться их по поводу её приезда, сказала, что Виола не причастна к этому происшествию, и все без вопросов ей поверили.
Кроме Оливии, Скарлет, Аньи, всё ещё расхаживающей Хайди и Даники, обнимающей девочку Джили, здесь находились ещё две гарпии-сестры — Гвен и Кайя.
Гвен была возлюбленной Сабина, а Кайа — Страйдера. Сёстры стояли, склонив друг к другу головы, и шептались. Гален был отцом Гвен и, если довериться острому слуху Виолы — а он никогда её не подводил — Гвен планировала самостоятельно уничтожить папочку, вскрыть грудную клетку и вырвать его чёрное, гнилое сердце.
Просто её маленький способ реабилитироваться после когда-то проявленной перед ним мягкости.
— А парень, тот, который Торин, не заметил Галена ни на каких записях? — спросила Виола, вспоминая целую гору его компьютеров и мониторов.
Никто не посмотрел в её сторону и не обратил внимания на вопрос.
Демон Виолы начал царапаться, впиваясь своими острыми рожками в её виски, и Виоле пришлось подавить стон. Игнорирование являлось самым быстрым способом привлечь внимание Нарциссизма, и когда вниманием этого демона обделяли… о, святые небеса. За этим следовали неприятности. Всегда. Виола не хотела, чтобы вторая её половинка вылезла в разгар этого душераздирающего события, пробуждая всю её сущность.
— Нет никаких записей, — послышался тихий, нежный голос рядом с ней.
Виола резко развернулась. Она не слышала, чтобы к ней кто-то подошёл, но сейчас рядом с ней стояла высокая, стройная девушка с длинными, белокурыми волосами, которая выглядела хрупкой… испуганной. В её тёмных глазах плескалась боль… столько боли, которую вряд ли мог вынести один человек. Девушка посмотрела на Мэддокса, и по её бледной щеке скатилась слеза.
Виола думала, что встретилась со всеми жителями дома, но эту девушку она видела впервые. А та была укутана в одеяло, ткань которого тесно обхватывала её грудную клетку. В костяшках пальцев не было ни кровинки.
— Ты говорила с ним? С Торином?
Подбородок девушки так
— Тогда откуда ты знаешь о записях? А ещё лучше… кто ты?
Полилось больше слёз. Должно быть, они жгли кожу, потому что оставляли после себя красные дорожки на щеках.
— Я… я Легион. — Такой тихий, тихий шёпот.
Легион. Да, точно. Демон, который заключил сделку с дьяволом, который даровал ей человеческое тело. Сделку, которую она проиграла и вынуждена была вернуться в ад, где её подвергали самым страшным пыткам, насиловали, избивали, передавали по кругу и ещё больше издевались.
Виола посмотрела на девушку. Вгляделась в неё по-настоящему, тем способом, которым могла это сделать. Сквозь кожу, кости, прямо в душу. Легион умирала. Вообще-то, какая-то часть девушки уже умерла. Её воля к жизни была уничтожена. Легион была похожа на хрупкий листок, раскачивающийся на ветке, и следующего порыва ветра хватило бы, чтобы сорвать его и отправить в свободный полёт.
По природе своего рождения, Виола могла стать этим ветром. Всё, что ей требовалось сделать, это протянуть руку, обхватить запястье Легион и притянуть её ближе. Обычно, не так легко и просто. Тем не менее, готовность создавала большую разницу. Глубокий вдох, и от Легион ничего бы не осталось. Она перестала бы существовать на всех уровнях.
Возможно, Виола смотрела слишком долго или слишком пристально, потому что Легион начала дрожать, переступая с ноги на ногу, а затем, когда этого стало недостаточно, отступила назад.
— Я не сделаю тебе больно, — сказала Виола.
Легион остановилась, как будто Виола закричала. Бедная, сломленная девушка. Разбитая китайская фарфоровая кукла. Она ещё плотнее притянула одеяло, пытаясь завернуться в него и спрятаться.
— Люциен. — Облегчение Аньи после появления хранителя Смерти ощутимо заполнило комнату.
Виола обернулась, наблюдая, как низшая богиня бросилась в объятия своего мужчины. Он притянул её к себе с непреклонной силой. Их любовь была осязаема.
И снова у Виолы заныло в груди. Как же она хотела этого. Хотела так сильно, что убила бы, только бы получить желаемое. Но, естественно, этого она никогда не получит. Виола обречена любить себя, и только себя.
Все в комнате замерли, ожидая услышать, что воин скажет, настолько напряжённые, что их тела готовы были сорваться с места. Покрытый шрамами воин посмотрел на них, открыл рот и закрыл его.
— Просто скажи это, — приказал Мэддокс. Он поднялся на ноги, проверил обойму в одной из своих пушек. — Скажи, что ты узнал.
Поджав губы, Люциен начал заново осматривать комнату. На этот раз его взгляд остановился на Легион, которая храбро придвинулась к Виоле.
— Легион, милая, — сказал он тоном таким нежным, которым мог разговаривать с ребёнком, который заперся в шкафу, боясь монстра, ожидающего его под кроватью, — поднимись в свою комнату. Это не для тебя. Хорошо?
После того, как все повернулись к Легион, она поникла под таким вниманием, развернулась и убежала прочь. Прошло несколько мучительных ударов сердца, прежде чем Мэддокс сломался.